– Это точно прославленные воины Мак-Магнусов? – Кролина присвистнула. – Не слишком похожи.

– А? – все трое стариков произнесли это в унисон и уставились на нас, причем даже тот, которым протирали пол.

– Здрасьте, – помахал я им рукой. – Не помешали?

– О как, – тот, что временно побеждал в драке, вытер глаз, отчего тот засиял сильнее. – Гости сверху. Неожиданно. Вставай, Трум, считай, что вничью закончили, у нас появилось дело поважнее.

– Потом додеремся, – согласился его противник и как-то туманно-плавно перетек из состояния «лежа» в состояние «стоя».

Все три старца уставились на нас, причем смотрелось это привычно-жутковато. Их глаза, синие, без зрачков, буровили нас, костистые маски лиц двигались, судя по всему, обозначая улыбку, бороды топорщились, драные саваны не скрывали кости, находящиеся под ними.

– Мельчает народ, – наконец сказал один.

– Дохловаты, – согласился второй.

– Лангет, – подытожил третий, тот, что не дрался. – Или антрекот.

– Эй-эй, – возмутился я. – Какой лангет? Тоже мне, шеф-повара. Мы по делу к вам.

И я показал нехорошо щерящимся старикам амулет Лоссарнаха.

– Так ты Мак-Магнус! – всплеснул руками один. – Так это совсем другое дело!

– Родич! – вытер глазницу рукавом другой. – Вот счастье-то.

– Давай обнимемся! – подытожил третий.

Вот это все мне уже совсем не понравилось. Тон у них был больно глумливый и слишком уж радушный.

– Уважаемые, – сделал я шаг вперед. – Я так понимаю, что не сильно вы рады нас видеть, но мы – тут. И мы пришли по делу.

– Ну как же – не рады? – ощерился тот старик, что не дрался. – Ох, как рады, родственничек, ох, как рады. Мы этого давно ждали.

– И теперь встретим вас как полагается, со всем нашим удовольствием, – подтвердил его сосед. – Как ты там говорил, Слаг? Антрекот?

– Какие «родственнички»? – Кролина повертела пальцем у виска. – Вы на нас посмотрите. Если он, – она показала пальцем на меня, – еще как-то сойдет за гэльта, то со мной такой номер не пройдет. А уж про этого я и не говорю – он вообще с Востока.

Назир, который уже давно стоял с саблями в руках, обозначил улыбку, от чего его глаза стали еще уже.