– Зачем это? – недружелюбно процедила Вика, сверля Элю недоверчивым взглядом. – Я к Светке еду, а ты с ней вроде дружбу не водила никогда?

– С ней – нет, – не стала спорить Эльвира. – А вот с бабкой ее пообщалась бы. Мам, старая Павлючиха еще не померла?

– Да эту чертовку старую ни одна лихоманка не возьмет, – чуть ли не сплюнула тетя Света. – Она нас всех переживет.

– Это да, – подтвердил дядя Женя. – Ей лет сто, наверное, как ворону. Сам посуди, Харитоша – она, надо думать, еще Ленина помнит, причем функционирующего.

– Это сколько ж твоей подруге лет? – удивленно глянул я на Вику. – Ну, если она ей бабка?

– Да бог с тобой, – засмеялась Вика, без особой приязни глядя на сестру и понимая, что выбора особого нет, так просто ей не откажешь. – Её просто все так называют, а по сути она Светке, однокласснице моей, прабабка. А может и пра-пра… Фиг знает. Скажи, пусть через час подъезжают.

Я передал ее пожелание охраннику, выслушал заверения в том, что они будут всенепременно, и нажал «отбой».

Тетя Света явно не одобряла визит своих дочерей к этим Павловским. Она особо не протестовала, но зато выражала свое недовольство громким бряканьем посудой и еле слышным ворчанием.

– А что здесь не так? – подошел я к ней. – Почему вам не по душе, что девчонки туда поедут?

Во мне проснулось мое извечное любопытство – надо же было понять, что так вывело из себя всегда добродушную и дружелюбную хозяйку этого дома.

– Да нет ничего хорошего ни в Светке этой, ни в матери ее, – тетя Света в очередной раз громыхнула вымытой тарелкой, помещая ее в стойку для посуды – Про старую Павлючиху я уж не говорю, вообще непонятно, как ее земля носит. Ведьма она, Харитоша, как есть ведьма. И не я одна это знаю, все это знают. Но этим молодым разве ж объяснишь, что нельзя с ней вожжаться, что не будет от этого добра.

– Теть Света, да ладно вам, – я понял, в чем тут дело. В каждом порядочном городе есть свои ведьмы и сумасшедшие, надо думать данная старуха просто попала в эту категорию благодаря своему долголетию. – Какие сейчас ведьмы, откуда? Они все давно на телевидении, по фотографиям пропавших актеров из массовки разыскивают.

– У вас в столице, может, и так, – тетя Света упрямо сдвинула брови, и я понял, откуда у Вики появилась эта привычка. Мать и дочь в этот момент были очень похожи. – А мне про то, что у старой Павлючихи нутро все черное, моя мать рассказала, когда я к той на гаданье под Ивана Купалу намылилась с подружками сбегать. Рассказала, да еще и тряпкой отходила, чтобы не таскалась, куда не надо. Я и не пошла, а подружки мои, Галка да Маринка, к ней сбегали.

– И чего? – всегда любил сельские страшилки, есть в них что-то такое… Исконное, сладко-жутковатое. И ведь понятно, что чушь да суеверия, а все одно – интересно слушать.

– Да ничего хорошего, – тетя Света вытерла руки полотенцем, висящим у нее на плече. – Маринку через месяц Сашка Фролкин ссильничал, а Галка связалась с каким-то приезжим, да и уехала с ним из города. Говорили, что по воровской она пошла, а потом по лагерям ее закрутило. Вот так-то на гадание к Павлючихе ходить.

– Так может, отговорим этих двоих? – я кивнул на прихожую, где копошились сестры. – Во избежание.

– Отговори, – обреченно сказала тетя Света, невесело усмехнувшись. – Они теперь взрослые, сами все знают, сами все умеют. Одна вообще вон уже мужняя жена, почитай. Ты мне скажи – она хоть еще не на сносях?

– Да вроде пока нет, – не стал включать дурака я. А смысл? Умная немолодая женщина, все понимает. Чего крутить? – Но собирается, да и я не против, не мальчик уже, пора размножаться.

– И хорошо, – кивнула тетя Света. – И правильно. А то, боюсь, вторая у меня так яловой и помрет, наверное, от ума лишнего да от гонора ненужного. А я внуков хочу понянькать. Твои-то родители небось тоже ждут не дождутся?

– Все темечко проклевали, – подтвердил я ее предположение. – Как тот ворон.