«Не понимает?» – задавала себе вопрос актриса «слегка за сорок».
Ох уж эти вопросы, заданные самой себе. Они просто издевались над бедной женщиной. Самое забавное, что она могла на них отвечать то, что хотела…
Но, по какой-то странной привычке, старалась отвечать правдиво.
И на этот раз она ответила себе правдиво: «Не хочет игр и манипуляций. Готов закрыть глаза. Разве это плохо?»
«Смирись, – кривлялись вокруг игры и манипуляции, – может, скоро тебе все это уже и не понадобится…»
А сами упорно привлекали внимание своей яркостью и интересностью.
* * *Аня в полупрозрачном черном пеньюаре со свежесозданным маникюром металась по квартире в поисках каких-нибудь сомнений или иллюзий.
Ну, в крайнем случае, можно было найти какую-нибудь тревогу, беспокойство или страсть.
Ничего не было.
Все было так мирно, спокойно и прозрачно, что просто не за что было зацепиться.
Пробегая мимо зеркала уже в третий раз, она еще раз оглядела себя с ног до головы и даже приостановилась.
«И вот такая загадочная конкретная красота должна сидеть вечером дома и варить суп? Свежий супчик?» – пронеслось в голове в тот момент, когда Аня оглядывала себя с ног до головы.
Она была просто вне себя от собственной прекрасности. Телефонный звонок прозвенел именно в этот момент – когда она выходила из себя.
– Ну, привет, дорогая, – голос был знакомым и волнующим, но не настолько, чтобы «вернуться в себя» сразу же.
Разговор был недолгим.
Конечно, встретимся! Да, немножко соскучилась! Совсем немножко, но тем-не менее… Да неужели? Прихорашиваюсь? Вот еще! С какой стати?
«Вот такие встречи даже для самых пушистых одуванчиков могут закончиться совершенно непредсказуемо», – подумала Анна.
И хотя она, ни в коей мере, ни в своем воображении, ни в глазах тех, кто на нее смотрел, не была пушистым одуванчиком (да и зайчиком – только иногда), мысль о чем-то беззащитном, беззаботном и беспомощном не оставляла ее.
Без защиты. Без помощи. Без заботы…
Или «без забот»?