— И кто эти люди?

— А ты не догадываешься? — дразню ее я. И намеренно решаю начать издалека: — Во-первых, это твои родители.

— Ну-у… вообще-то, с ними у меня тоже не все так гладко…

— К примеру?

— Они, хоть и не наседают, но все-таки не понимают моего решения отложить дальнейшую учебу на пару лет.

— Джонни, — хохотнув, я слегка от нее отстраняюсь. — Ты провалила экзамены? Твоя умная, ясная голова в один прекрасный момент дала кратковременный сбой? Не огорчайся, — и, не дав ей сказать ни единого возмущенного слова, целую ее в огненно-рыжую макушку. — Значит, не сейчас. Не здесь. Не в этот раз. Но все обязательно получится. Ты прекрасна!

Чертовка смеется:

— Хотела тебя прибить, но ладно. Прощаю. — И опустив ресницы, тихонько выкладывает, как будто сознается в содеянном преступлении: — Вообще-то, по результатам ЕГЭ я поступила бы без вопросов по многим профильным направлениям. Вот только… «ну хоть куда-нибудь» поступать я не желаю. А куда желаю, — вздыхает она, — я и сама не знаю. Не определилась. Но точно уверена: все должно быть исключительно по любви.

— И что в этом плохого?

— Как говорит тетя Люба, — пожимает Джонни плечами, — время мое капает.

На что я смеюсь:

— Ты быстро стареешь?

— Видимо, да. Поэтому давай, быстрей выкладывай, что там «во-вторых»?

— Ты о чем?

— Ну, кто? Кто еще готов принять меня со всеми изъянами и тараканами, кроме родителей? — чертовка поднимает глаза и сводит меня с ума своим многозначительным взглядом.

— Тот, кто любит тебя, — успеваю выдохнуть я. — Ведь ты же сама говоришь, все должно быть исключительно по любви.

И вместо тысячи глупых, ненужных слов целую ее. Целую нежно, бережно, мягко касаясь губами пламенных губ. Я твой. Ты моя. С которых запоздало срывается:

— Антон… мы же на детской площадке…