– Что ты сделал с Биргиттой?
Он не ответил, а сел на один из свободных стульев, смотрел на нее, не отводя взгляда.
– Ты знаешь полигон Видсель?
Его голос оказался на удивление мягким и мелодичным. Анника уставилась на него.
– Испытательную базу? – спросила она.
– Сегодня это называют полигон Видсель. Там испытывают бомбы.
– Что?
– Не многим известно об этом здесь, на юге Швеции. Большинство считает, что Норботтен – это только лопари и морские птицы.
Она посмотрела на окно: удастся ли ей открыть его и выпрыгнуть наружу? Нет, внутренняя рама была на месте, а она сидела на шурупах.
Мужчина смотрел на нее. Но он не мог находиться здесь, это не укладывалось в голове, его ведь собирались выдать Испании.
– Моя родня оттуда, – сказал Ивар Берглунд.
Анника сконцентрировалась на дыхании, воздух не закончился.
– Место, откуда ты родом, играет большую роль, оно формирует тебя, входит в плоть и кровь, – продолжил Берглунд. – Мы жили там столетиями, но сейчас эту землю используют для испытания оружия массового поражения. Это все, на что она годится. Все, на что годимся мы, те, кто родом оттуда. Мы, выросшие в царстве смерти.
Анника сделала еще шаг назад, переступила через сумку.
– Однако тебе знакомо название Науста? – спросил он.
Науста? А ей следовало знать его?
– Это была деревушка среди леса, – сказал Ивар Берглунд. – Отец и мать родились там, они выросли в ней, хотя их перевезли оттуда перед тем, как там начали взрывать бомбы. Там провели имитационные испытания ядерного оружия, после чего они так никогда и не смогли вернуться. В результате папаша слегка повредился рассудком.
Берглунд кивнул в знак подтверждения собственных слов.
– Деревня или то, что осталось от нее, по-прежнему стоит на полигоне. Она по размерам не уступает Блекинге, ты знала это?