Баяр был честолюбив. Хан ещё не стар, ему нет и шестидесяти, он ещё даст фору молодым в скачке. Опять же – жена его, мать Баяра и его братьев, уже давно немолода и некрасива. Отец с тем расчетом и взял себе наложницу из пленных, чтобы всем было понятно – как мужчина он тоже в силе. Будь отец старше лет на десять, а лучше на пятнадцать, Баяр бы мог строить планы на его место. Он знал, что справится: и силы, и хитрости в нем достаточно. Двое старших братьев в таком случае были бы не помехой: Ирган дик и силен, но не отличается большим умом. Его не так уж и сложно победить в схватке. Карын другой, он очень умный, но часто не в меру жестокий, его не любит народ. А четвертый, Сулим, не рвётся к власти, он слишком ленив для этого, но Баяра он любит больше других братьев. Сулиму хорошо быть главным в стане. Он не любит драться, скакать на лошади и глотать пыль, зато охотно вмешивается в бабьи склоки и умело рассудит любые конфликты. Словом, если с ханом что-то случится... с коня неудачно упадёт или кислым молоком отравится...
Лучше бы не сейчас, конечно, а лет через пять, когда у Баяра уже не сотня, а тысяча под началом будет. С тысячей ведь куда проще свою значимость показать. Потому что тысяча – она гораздо больше, чем кажется. Это не только верные воины, это ещё их семьи: родители, жены, наложницы, дети. Возможно, и братья, и друзья из других подразделений. Словом, рано. Долгих лет хану, но не слишком долгих.
Мысли такие у Баяра сейчас крутились особенно назойливо, потому что он понимал – Дженая хан не простит. Женщина не должна выдавать себя за мужчину. И хорошо, если её, как чужестранку, просто отдадут кому-то в наложницы, возможно, хан и себе возьмёт, потому что сын от такой девицы должен родиться по меньшей мере, героем. Тем более, наложницы у него больше нет. Вот только долго ли она проживёт потом? А ведь могут и кнутом запороть... или отдать воинам на потеху: дескать, хотела быть среди них – так будь. И последний вариант тоже нельзя было отвергать. Впрочем, скорее всего Дженай через пару дней окажется под ханом.
Не бывать этому! Не может он ее вот так отдать, и даже не потому, что у Баяра не было никого в шатре, и желание забрать к себе Дженая становилось нестерпимым. А просто он… она – его воин. И не бросила его в плену. Разве может он ее теперь бросить?
К нему почти вплотную подъехал Наран, прерывая невеселые думы, и заявил:
– Я на ней женюсь!
Вид у него был гордый.
– Нет, – холодно ответил Баяр, обхватывая девушку рукой и словно закрывая от друга. – Она моя.
Женька прикусила губу и заморгала. Если бы она не бросилась спасать этого... ничего бы не было. Вернулась бы в стан, никто бы и не заметил. Ах, как же глупо все получилось!
14. Брак
К стану подъезжали уже в темноте. Собаки на них не лаяли – свои. Дозорные из сотни Баяра вскочили молча. Выдвинулись навстречу: глупо было боятся двоих всадников и коня, тем более, что их тут и ждали. Баяр сделал рукой жест, чтобы молчали. Его слушались беспрекословно.
Женьку он снял с коня сам и, не давая ей даже попытки ускользнуть, больно стиснул плечо и повёл в свой шатёр. Толкнул на подушки, зыркнул так, что в темноте его глаза сверкнули как у волка. Щелкнул огнивом, зажигая немудреный светильник из дырявого кувшина, бараньего жира и тряпичного фитиля. Вонял сей светоч зверски, чадил безжалостно – но зато можно было рассмотреть все вокруг.
Женька в шатре Баяра еще ни разу не была. Огляделась почти с любопытством. Он был, наверное, самый большой из тех, что были в этом краю стана, и неудивительно: все же Баяр – ханский сын. Даже если третий. Спальный край отгорожен шелковым полотном – не кожами, как у Аасора. Посередине шатра – круглый очаг из камней, разумеется, не горевший, да и к чему, ночи еще теплые, а еду готовят на улице. С краю – невысокий круглый столик из дерева, пол устлан кучерявыми овечьими шкурами и разными подушками и подушечками. Наверное, даже роскошно. По меркам степи, разумеется.
– Мне нужно… – хрипло сказала она. – Помыться бы. И одежду чистую.
Степняк покраснел, всё понимая, но упрямо качнул головой:
– Сначала разговор.
Женька села на колени, сложив руки перед собой. Молча на него уставилась. Что тут скажешь?
– Женой моей будешь? Я тебя от всех защищу, слово даю.
Женька смотрела на Баяра и не верила своим ушам. Он серьёзно? Вот прям по-настоящему? Ее – спрашивает? Не берет силой, не угрожает, не шантажирует? Просто спрашивает?
– Не молчи, Дженай, то есть Дженна, – степняк нетерпеливо притопывал ногой. – Побыстрее решай. Я-то промолчу, а Наран молчать не станет, всем разболтает. Знаешь, что будет?