— Велимир Геннадиевич, я готова передать свой пакет в семь процентов вашему сыну. — Тётка выдала просто убойный аргумент, который графу парировать не удалось. — Но только, если мы оформим всё именно сегодня. Завтра мы уже планируем разговаривать на тему заключения контракта.

На его месте, я бы подумал, зачем его сыну просто так отдают эти самые семь процентов, про которые говорили, что хотят получить от них прибыль. Но граф почему-то не внял голосу рассудка. Видимо, эти проценты были каким-то камнем преткновения, раз он после этого почти не раздумывал.

— Хорошо, я согласен. — Он снова бросил на меня косой взгляд. — Предлагаю такой вариант: я оформляю отчуждение двадцати одного процента в виде акций на предъявителя, и передаю их сыну лично в руки. Когда болезнь моего сына будет побеждена, он оформит их на своё имя. Это дело двух-трёх дней, как я уже сказал. — Граф сделал паузу, после чего снова заговорил. Его голос звучал всё увереннее. — Есть возражения? Несмотря на то, что некоторые не поверили в болезнь моего сына, я не отказываюсь от своих слов, и готов всё оформить сегодня.

В тишине все присутствующие переглянулись между собой, но желающих возразить не нашлось.

— Пусть будет так. — Вынес вердикт Велислав Зимин. — Вызывать сюда представителя учётной палаты не будем, лучше поедем в Имперский банк и вызовем его туда. Там же оформим ячейку, куда и положим акции до их полного оформления.

— Мой сын сам положит акции. Надо, чтобы никто, кроме него не мог их получить. — Не преминул заметить Родин.

— Конечно. — Глава и не думал спорить. — Всё будет максимально законно.

Дальше пошла суета. Мы поехали в Имперский банк, представитель счётной палаты зафиксировал отчуждение двадцати одного процента от графа Родина, и семи процентов от графини Трегубовой. Глава рода Велислав Зимин дал официальное согласие на сделку. Нам выдали ценные бумаги, которые без всякой торжественности вручили мне в руки.

Так как у меня не было настоящих документов, (сказал, что забыл дома в Новгороде), то ячейку оформили на ключевое слово и каплю моей крови. Почему нельзя было что-то одно — не знаю, но вот такой вариант нам предложили, а граф Родин согласился. Вряд ли у нас с настоящим Григорием настолько одинаковая кровь, но это его проблемы, а не мои.

Мы вышли из здания банка, на улице нас встретила охрана с Иргой.

— Куда теперь? — Устало спросила Эльза, когда уселась за руль. Во время сделок она сидела возле графа, он отказался что-либо оформлять без её присутствия.

Дело шло к вечеру, а мы даже до сих пор не поели. О чем я и заметил вслух. Со мной все согласились.

Но когда мы уже отъехали, у Эльзы зазвонил телефон. Так как она тут же прижалась к обочине и взяла трубку, стало ясно, что дело серьёзное.

— Да? Да. Да. Сейчас. — Она повернулась в нашу сторону и протянула телефон графу. — Это Кирилл. Говорит, что-то срочное.

Разговор графа с Кириллом тоже не отличался информативностью. Через какое-то время граф снова передал трубку Эльзе со словами «послушай это». Та послушала.

— Ирга, слушай приказ. — Эльза убрала телефон и достала медальон, на который я когда-то капал кровью. — Кроме Ивана, ты сегодня защищаешь и графа Родина. Приказ понятен?

— Да. — Кивнула девушка.

— Отлично. — Кивнула менталистка. — Граф, Кирилл сказал, что надо ехать в Новгород. Мы точно туда едем прямо сейчас?

— Да. — Твёрдо и решительно заявил тот. — Завтра утром мне надо успеть сделать много дел, в связи с тем, что часть акций отчуждена в пользу сына. — Ирга удивлённо посмотрела на графа, а я вспомнил, что она всё самое интересное пропустила, сидя с охранниками. — Желательно послезавтра тайком привезти Григория из того места, где он сейчас спрятался.

— Тогда поехали. — Согласилась Эльза. — Как раз по пути ребят отвезем, потом я Вас доставлю в Новгород. Сейчас кину Кириллу сообщение, и поедем.