Вокруг поселилась девственная тишина природы. Только тихо подвывал ветер, и шуршала листва.

От такого молчания Сене стало неуютно. Он как будто неожиданно почувствовал себя раздетым, голым – без постоянного шума цивилизации и криков толпы.

Природа навевала на него тоску и настороженность. Мысли о вечном и главном…

Затряся неистово головой, Семен принялся судорожно метаться по дому Азимута в поисках телевизора или радио. Но, как он и догадывался раньше, такие блага в доме великана отсутствовали. Все, что он нашел, – это бесчисленное количество всевозможных колбочек, сушеных веников, скелетов животных и… дверь. Огромную, дубовую…

Ни с первой, ни со второй попытки дверь не поддалась. Порывшись во врученной ему недавно связке ключей, Сеня принялся тыкать ими в дверь. Но дверь оставалась по-прежнему неприступной.

Найдя себе хоть какое-то занятие, которое отвлекало его от этой ужасающей тишины, Семен завертелся у двери, словно лиса у винограда.

«Тайна! – плясало в его мыслях, будоражащее душу слово. – Вот они где, настоящие секреты! А он президент, и его не посвятили во все тайны!»

Прислонившись к двери, Сеня приложил ухо и попытался хоть что-нибудь уловить. Ответом была тишина.

Плюнув на такое неслыханное безобразие, молодой президент, надувшись, пошел на террасу завтракать. Но на этот раз даже еда не привела его в хорошее настроение. Семен сидел и угрюмо размышлял. Не нравилось ему, что его ни с того ни с сего бросили в деревне совершенно одного! Да еще эта дверь! Как-то не по-президентски к нему относились. Не докладывали, куда да зачем пошли. Одним словом – бардак и безобразие!

«Необходимо ввести закон… – подумал Сеня, – чтобы без спросу в рабочее время никуда не исчезали. А если возникнет необходимость – отпрашивались».

А время шло дальше, никто не появлялся. Сеня начал тревожиться. В голову стали приходить разные дурные мысли, что никто так и не вернется, и будет он здесь коротать свой век в одиночку…

Время подходило к обеду. Близилось заседание. Но никто не появлялся.

Первое время Семен пытался отвлечься бумажной работой, но все валилось из рук. Нервы не выдерживали. Хрястнув, что есть сил по перилам террасы, Сеня разразился на всю округу громкой бранью. Слова затерялись в налетевшем потоке ветра. Никто не откликнулся.

– Сволочи! – кричал президент. – Бросили меня тут одного! Один на один с дикостью! Ненавижу! Всех ненавижу! Переувольняю! В ссылки сошлю! Мерзавцы! Колдуны хреновые! Вруны и обманщики!

Когда Сене надоело кричать в пустоту, он уселся на ступени террасы и уткнулся носом в колени. Его бросили одного, на произвол судьбы…

По побледневшему от горя лицу побежали слезы.

Именно в таком настроении и застал Азимут новоиспеченного президента. Переминаясь с ноги на ногу, Азимут несколько раз предупредительно крякнул. Когда ответа не последовало, великан громко кашлянул и принялся ждать. Через несколько мгновений, не веря собственному слуху, Сеня поднял на него заплаканное лицо и с криком: «Дружище!» – кинулся на шею.

Азимут оторопело принял на грудь новоиспеченного президента, в том числе и министра финансов, и осторожно похлопал его по плечу.

– Будет, тебе, будет… – приговаривал министр просвещения. – Что же это тебя так сильно-то? Поди соскучился по своим краям? Невмоготу стало?

Но Сеня, уже взяв себя в руки, деловито ответил: