— Слушай, — так же тихо говорю я. — Ведь еще три года, и в армию пойдут. Там всех проверяют на группу крови и записывают в удостоверение. Дита ж не дура, рано или поздно сообразит. Про твои прогулки на стороне лучше даже не говорить. Так не бывает, чтобы двое детей от разных отцов одновременно.

— И не вздумай, — прошипела она. — Вот когда догадается, тогда и расскажем. Чем позже, тем лучше. Ты хоть представляешь, что это за удар для ребенка, про такое узнать?

Я молча прижал ее к себе и осторожно погладил по спине. Через несколько минут напряженное тело расслабилось, и она пристроилась у меня на плече.

— Выдумываешь себе разные глупости. Ты посмотри на это детское сборище посторонним взглядом. Ничего общего. Один уже за девочками бегает, другому подавай что-нибудь поломанное, желательно набитое электроникой, и он из подвала не выйдет даже покушать, пока не починит. А Вера, смех один, мало того, что блондинка натуральная, так прямо как в анекдоте — каждое платье примерит, и в самое первое оденется. Наплачемся еще с ней лет через десять. Дита на тебя похожа, единственная из всех. Даже характером в тебя пошла. Всех стопчет, а летать будет.

— Тоже еще идея идиотская, — сердито сказала Аня. — Кто ее пустил на самолет? Там конкурс двадцать на место и запрет для девушек участвовать в боевых действиях.

— Фигня. Можно ведь и на транспортнике летать. Даже легче потом в гражданскую авиацию перейти. А можно и на вертолете.

— Вот ты еще такую интересную идею подкинь.

— Так, может, оно и к лучшему? Если в разные подразделения пойдут, так хоть не будут из любопытства смотреть друг у друга в документах. Будет о чем говорить и без того.

Значит, слушай внимательно и не говори потом, что не поняла. Во-первых, кончай себя накручивать, мы этот камень тоже проскочили удачно, едем спокойно дальше. Во-вторых, заканчивай со своим воспитанием. Хочет — пусть пробует. Помогать не будем, мешать тоже. Не пройдет по конкурсу, пусть думает сама, что делать дальше. И, самое главное — впереди еще годы. Может она сама еще передумает.

— Все-таки я удачно замуж вышла, — задумчиво сказала Аня. — Хороший муж всегда лучше знает, что желать нужно, даже если жена в истерике. Указания получены, приступаем к выполнению. Ответным жестом доброй воли, приготовь мне чая. А я пока полежу. Устала.

— На ночь-то стоит?

— Стоит. Иди.

Я поднялся и пошел на кухню. Из двери комнаты высунулась напряженная мордашка Диты.

— Ну, ты с мамой говорил?

— Говорил. Не будет она тебя больше доставать. Все возражения про конкурс и Закон о боевых действиях ты уже много раз слышала. Будешь делать что хочешь. И учебу на Цесне я тебе оплачу. Я поднял руку, предупреждая вопрос: — Когда исполнится 16 и не днем раньше. Пока с тебя и летного клуба хватит выше головы. Бери, что можно.

Она с радостным визгом повисла у меня на шее.

— Тихо, — сказал я, осторожно снимая и ставя на пол свою девочку. — Сейчас исчезни, давно спать пора. Мама придет, будешь иметь скандал, она не в духе.

— Я уже ухожу, — сообщила она, демонстративно старательно направляясь к себе. — Спасибо тебе, ты самый лучший!

Ага, подумал я, наливая кипяток в стакан и размешивая ложкой сахар. Всех успокоил и всем по прянику выдал. Кто бы меня успокоил, что все будет в порядке. Слишком много мне приходилось видеть сбитых самолетов. Одна надежда, что никакая комиссия ее не пропустит. DURA LEX, SED LEX — закон суров, но он закон. Получается, что для себя старался.

Аня спокойно спала, когда я прибыл с чаем. Я поставил стакан на столик и осторожно поднял ее на руки, чтобы отнести в спальню. Она не просыпаясь, что-то забормотала и обняла меня за шею. Может, это я удачно женился? Что бы я без нее делал? А без детей?