Первый урок с ними Виктория Романова провела пятого сентября. К тому времени она уже поняла, что «сеять разумное, доброе, вечное» в школе очень сложно. Но 9Г превзошел все её ожидания.

Если 7А просто ничего не желал делать и состоял из сонных, равнодушных субъектов, а 7Б ходил в школу тусоваться, но детки были не злые, даже милые, то 9Г в основном состоял из отъявленных хамов. Причём почти из одних мальчишек. Девчонок в 9Г было всего пять. Значительная часть парней была бритоголовыми. На лицах многих красовались весьма колоритные шрамы. Уже потом Романова узнала, что в классы на букву Г «слили» самых необучаемых детей из всех четырёх школ комплекса. Они не просто болтали и смеялись. Они издевались.

В ответ на замечания учителя делали широкие глаза и кричали: «А чё я такого сделал?! Да я ваще молчал!»

Романова боролась с классом минут пятнадцать. После этого силы её иссякли. Она подошла к окну и прижалась лбом к прохладному стеклу: «Только бы не заплакать!»

– А ножки у нее что надо! – раздался из среднего ряда мальчишеский голос.

– Вот не знала, что тебе нравятся… Кривые ноги. – это язвительно произнесла девица, сидевшая у окна.

Все засмеялись. Особенно мерзко заржал парень с первой парты среднего ряда.

Виктория резко развернулась к классу. Он выхватила дневник у этого парня, который пытался спрятать его в рюкзак. Наугад открыла. Прочла записи: «Воткнул указку в лампу дневного света, лампа взорвалась», «Взорвал петарду в женском туалете» и поняла, что родителей такого дитятки уже ничем не удивишь. Что она могла написать? «Смеётся на уроке»? «Не даёт работать?». Курам на смех, это вам не петарда в женской уборной. Скорее всего, аналогичные ситуации имели место на всех уроках без исключения.

«Интересно, что они будут после девятого класса делать? Грабить прохожих? Угонять машины?» – пронеслось в её голове.

Виктория Сергеевна был унижена, раздавлена, опустошена. Голова пульсировала от боли. Ноги подкашивались. К горлу подступал комок.

От непрекращающегося гогота веяло жутью. Вике казалось, что тела этих детей захватили какие-то злые духи, демоны, которые вертели и крутили ими, как хотели, заставляя скалиться по-звериному и издавать нечленораздельные звуки.

Вика вспомнила свою школу с углублённым изучением английского языка. Конечно, её класс тоже сложно было назвать идеальным. Разумеется, учителям пришлось немало с ними помучиться. Кто-то справлялся лучше, кто-то – хуже. Всякое бывало. Но такого кошмара Виктория не видела никогда. Смех, ругань – всё это бывало и в других классах. Такого откровенного беснования – нет.

– А чё это нам ничё не рассказываете? – обратился к учителю один из учеников 9Г, когда до конца урока осталась всего пара минут. – Мы тут типа на урок пришли. Образовательные услу-у-уги получать.

Виктория была так потрясена этой наглостью, что даже не нашлась, что ответить.

– А Женёк правильно говорит. Вы обязаны нас учить, – подала голос девчонка с зелёными волосами, пирсингом в носу и в ушах. – Вот и учите.

Романова ещё два урока назад дала себе слово сохранить самообладание. Терпеть. Во что бы то ни стало. Не срываться, не говорить грубых слов. Но реплики учеников 9Г стали последней каплей.

– Вам. Я. Не должна. Ни-че-го! – произнесла Виктория, чеканя каждое слово. Из всех возможных реплик эта была самой мягкой, вежливой и корректной. На языке вертелись выражения намного жёстче.

– Кому это «нам»? – снова подал голос тот, кого назвали Женьком.

– Да, кому это «нам»? – приподнялась со своего места девица с зелёными волосами.

– Ди-ка-рям! – выпалила Виктория, окончательно утратив над собой контроль. – Вы сами на себя посмотрите! Вы ведь теряете человеческий облик! Посмотрите друг на друга!