- Ты все? - он распахивает дверь.

Пшикаю духами запястья, чучть-чуть волосы.

Десятый час вечера, середина июля, город усыпан тополиным пухом, как ватой. А здесь, в частном поселке в пятнадцати километрах от цивилизации дышать свободнее, и шума нет, не считая соседей.

- Опять они вечеринку закатили? - хмурится Никита и шагает к машине.

- Пятница, - жму плечом.

- Я позвоню владельцам, - хмуро обещает муж. - Эти малолетки не одного меня достали.

- Эти малолетки моего возраста, - хмыкаю и сажусь на переднее сиденье.

- Но ты же ведешь себя прилично, Ира. Попробовала бы ты голой из дома высунуться.

- И что? - заинтересованно подбадриваю.

- И я бы тебя убил, - без улыбки заканчивает Никита и выезжает на дорогу. Поворачивается на меня. - Что? Думаешь, это нормально, что я у соседской девчонки все места видел?

- Тебя кто-то заставлял разглядывать?

- Я же не пацан, чтобы от телевизора отворачиваются, когда там раздеваются.

- Да, ты будешь смотреть.

- Перестань, а? - он улыбается, ловит мою руку. - Сказал же - позвоню владельцам.

Откидываюсь в кресле. Открываю окно, когда Никита закуривает. Ветер выгоняет дым, я тереблю браслет на руке. Муж ничего не спрашивает, а я сама не говорю.

На работу не взяли - это не трагедия, денег хватает, он неоднократно это повторял. Занимайся домом, Ира, рожай детей, я же нас обеспечиваю, чего тебе еще нужно?

Диплом мне мой нужно куда-нибудь пристроить, вот чего. И мама тоже самое твердит, у женщины хоть какое-то занятие быть должно, нельзя во всем и полностью полагаться на мужа, мужчины ветренны, Ира, имей это ввиду.

Но я-то знаю.

Папа ветренным не был.

Тормозим возле ресторана, Никита паркуется и с задних сидений подхватывает небольшую коробку, перетянутую красным бантом.