Через два часа Зора уже была в крохотной квартирке своей сестры в Челси. Эмми, застигнутая врасплох, быстро сунула на дно рабочей корзинки шелковый мужской галстук, который вязала, и радостно приветствовала Зору.
Не такая рослая, как сестра, тоньше и бледнее ее, она казалась по-детски миловидной. У нее был такой же безвольный рот, как у матери, и те же мягкие манеры.
— Зора? Какая неожиданность! Вот уж не чаяла… Что ты делаешь в Лондоне?
— Хочу себе кое-что купить — шляпы, платья — небольшой гардероб для независимой жизни. Я рассталась с Нунсмером. Буду теперь жить сама.
Глаза Зоры сверкали, щеки горели. Она привлекла к себе Эмми.
— Родная моя! Я так счастлива — как птица, выпущенная из клетки.
— Ужасно большая птица! — засмеялась Эмми.
— Да, а клетка была страшно мала. Наконец-то я увижу свет! Хочу побывать повсюду — на юге Франции, в Италии, Египте — везде.
— Совсем одна?
— А Турнер?
— Турнер?
— Ах, ты не знаешь ее? Это моя новая горничная. Нет, ты подумай, как это чудесно! Почему бы тебе не поехать со мной, милочка Эмми? Поедем!
— А мой ангажемент? Я не могу нарушить контракт. И сама рада была бы постранствовать по свету, но ты не знаешь, Зора, как трудно получить ангажемент.
— Пустяки! Я заплачу неустойку.
Но Эмми отрицательно покачала пышноволосой головкой. У нее была хорошая, хотя и небольшая роль: несколько фраз и песенка в музыкальной комедии, имевшей шумный успех. На эту песенку ушло два года работы; она была ей дороже всего на свете — почти всего.
— Нет, не могу. И притом разве ты не находишь, что две женщины, слоняющиеся по свету одни, — это как-то глупо? Без мужчины по-настоящему весело не будет.
Зора возмутилась:
— Все вы помешаны на мужчинах. Даже мама. А, по-моему, они отвратительны.
Горничная доложила о приходе мистера Мордаунта Принса, и в комнату вошел изящный смуглый молодой человек с тонкими чертами лица, с черными волосами, разделенными на пробор и гладко зачесанными назад. Эмми представила его Зоре как премьера своей труппы. Зора обменялась с мистером Принсом несколькими учтивыми фразами и стала прощаться. Сестра проводила ее до входной двери.
— Не правда ли, он очарователен?