— Хорошо, — сказал несколько повеселевший Франц и вышел, плотно закрыв дверь в кабинет Джорджа.
Джордж опустил голову на руки. В виртуальном мире происходило нечто невообразимое. За последние два дня стремительно разрушались, отваливаясь большими кусками, все его представления об известной с раннего детства Сети. Что-то шныряло по виртуальности, снося все на своем пути. Оно смогло выбросить его, Джорджа, в реальность каким-то совершенно непостижимым образом. Мыши подключались к виртуальности! Это же уму непостижимо. И Голос. Да, это, пожалуй, было самое таинственное. И, Джордж был уверен в этом, Голос пришел не из этой вселенной. Во всяком случае, не из человеческой Сети. Правда, ни про какую другую сеть Джордж никогда ничего не слышал. Хотя, памятуя о Маверике, возможно, скоро будет сеть мышиная.
Ситуация становилась все более запутанной. И он должен в ней разобраться.
Джордж резким движением воткнул черный штекер в разъем нейроконтакта и вошел в виртуальность.
20. 25 марта. Калькутта, «Ваnner of the Revolution», логово Спрута
Пройдя коротким темным коридором, Настя и Мухомор попали в зал. Довольно большой и просторный, но совершенно темный. Огромное эллипсоидное пространство освещалось лишь светом из бара и несколькими свечами, горевшими вокруг чего-то, смутно напоминавшего икону. Присмотревшись, Настя поняла, что там, в глубине алькова, окруженного горящими свечами и гирляндами цветов, судя по всему — искусственных, на стене висит фотография мужчины лет сорока с хитрым выражением глаз. Именно фотография, причем даже, кажется, черно-белая, а не современная стереопроекция. Лицо человека на портрете показалось Насте смутно знакомым, но понять, кто это, она так и не смогла. Помог ей в этом Мухомор.
— Вот те на! — удивился он. — Так это ж наш старикан Чип-то! Только тут он сильно помоложе и без бороды-то.
Теперь и Настя узнала в человеке Чипа. Сколько же этой фотографии лет? Никак не меньше тридцати пяти. Может, даже больше. И почему здесь старого нейрокибернетика почитают чуть ли не богом? Вон, целый храм в его честь возвели. И название-то какое — «Знамя Революции». Название скорее и вправду сам Чип придумывал.
Внутри клуба было тихо. Сейчас, в разгар дня, посетители сюда не заходили, однако двери не были заперты. Видимо, прийти в клуб могли в любое время.
— Ну что, — спросила Настя у Мухомора, — ждать будем здесь или пойдем погуляем? До пяти еще пара часов.
— Даже не знаю. На Калькутту-то посмотреть интересно, но как-то здесь небезопасно, — ответил Мухомор. — Лучше давай здесь подождем.
— Ну, давай здесь. Что-то ты стал так о безопасности волноваться. В Питере тебе вроде нормально было на улице жить.
— Так то в Питере-то. Там — дом. И там я сам по себе.
— А тут — по ком?
— Хм. А тут я с тобой. Чип тебя беречь наказал-то. Так что лучше давай здесь подождем. А там видно будет. Может, еще насмотримся на эту Калькутту — осточертеет.
— Какой ты, оказывается, заботливый. Скажи, а у тебя девушка была?
— Раньше — была.
— А сейчас?
— Да кому я сейчас такой-то нужен-то?
— Да ладно. Тебя помыть-причесать, так очень даже ничего себе будешь, — сказала Настя, после чего Мухомор смущенно заулыбался.