Их было бесчисленное множество. Конечно, он мог бы их сосчитать все за ничтожно короткое время. Но они постоянно исчезали и их место занимали новые. С каждым мгновением их становилось все больше. На месте только что обрубленной нити вырастал десяток новых. Они ветвились и перепутывались между собой, образуя непроходимые лабиринты. И он знал только одно место, где происходило подобное. Только одна гидра могла породить такое количество голов. Он был в Сети. В безграничной всемирной виртуальной Сети. Он не был погружен в виртуальность. Вся Сеть была перед ним. Он мог бы заполнить ее всю собой, вобрать в себя все потоки, но он не мог управлять ими.
Три наносекунды он пребывал в состоянии, близком к отчаянию. Седьмую часть вечности. Потом он попытался влиться в один из потоков, но тот тут же исчез. Информация не хотела принимать его. Не раздумывая ни одного мгновения, он ринулся в другой поток, отдав себя на волю течения. Много вечностей бурный поток бросал его из стороны в сторону, в какие-то моменты сознание цеплялось за разные ориентиры. Он не совсем понимал что это, но по наитию, оставшемуся от прежнего его существования, знал, что движется в нужном направлении.
Спустя пятьдесят три секунды он заполнил частичками своего сознание всю Сеть, а Сеть проникла в него, слилась с ним в одно неделимое целое. И тогда мир открылся перед ним. Он стал чувствовать его. Он был везде, он знал все, что происходит в Сети. Информация снова стала иметь смысл. И смысл вернул его сознанию то, что называют Эго. Тысячи и тысячи информационных меток несли следы присутствия его прежнего Я. Этого медлительного убогого материального создания, для которого слово вечность было лишь звуком без смысла, а мысль текла так медленно, что не хватало терпения проследить ее движение.
Он стал постигать мир. Сознание требовало впечатлений, а скорость восприятия дарила ему мириады впечатлений в секунду. Только одна вещь омрачала его теперешнее существование — он не мог влиять на структуру Сети, он не мог ничего изменять. И, более того, сам он не нес в своей сущности никакой информации, и поэтому его никто не замечал. Он мог видеть и знать все, но он был один в Сети. Но этот факт не сильно беспокоил его. Пока. Ведь теперь он мог познать абсолютно все. Ведь в его распоряжении была вечность. Самая настоящая, безграничная вечность.
И вдруг он услышал зов. Его сознание наткнулось на Нечто, что не могло постичь. Это Нечто было безгранично чуждо, оно, казалось, не имело никакого смысла и, вместе с тем, требовало понимания. Оно вызывало ужас.
4. 24 марта. Сеть, закрытый информационный канал
Художники и дизайнеры поработали на славу. Зал был просто великолепен. Деревянные панели с резьбой на стенах, мягкое, чуть приглушенное освещение, тончайшей работы мебель, ковры на полу — все поражало своей красотой и богатым видом. В век виртуальности, когда нарисовать себе дворец мог практически любой проходимец, вжививший нейроконтакт, нарисованные типовыми конструкторскими программами дворцы даже приблизительно не могли сравниться с этим залом. Каждый штрих был прорисован с особой тщательностью, любая деталь устанавливалась на свое место только после дозволения главного дизайнера проекта. Но не только дизайн был отличительной особенность этого зала — неисчислимое количество спрятанных потайных ходов, которые было невозможно обнаружить даже очень опытному глазу хакера, вело отсюда во все уголки виртуальности. Более того, о защите инфоканала зала ходили легенды. Поговаривали, что делал ее тот же программер, что ставил защиту в Пентагоне. Конечно, имена таких людей мало кому известны. Это была виртуальная штаб-квартира Треста торговцев нелегальным софтом.
За круглым столом, стоявшим точно в центре зала, сидели трое. Больше в помещении никого не было. Разумеется, за каждым из этих людей наблюдали по нескольку программеров-телохранителей, но только наблюдали. Слушать и тем более вести запись им было строго запрещено. Никто и не пытался — платили хорошо, нарушивших правила наказывали только один раз. Второй раз было наказывать некого.
Беседа шла достаточно оживленная. Один рассказывал, двое других слушали, периодически перебивая говорящего вопросами.
— Таким образом, объект сейчас в Выборге. Никуда не денется. Его ведут мои люди. Правда пока не понятно, куда наш объект намеревается отправиться, но я полагаю, что ловить его в реале нет никакого смысла. Полученная информация говорит о том, что при себе у объекта ничего нет. Более того, совершенно не факт, что у него вообще что-то есть. Но он может быть полезен в дальнейшем. Мои программеры ума не приложат, как объекту удалось совершить это.
— Все-таки, какие-то более точные данные появились или все также расплывчато? — спросил господин, сидящий по правую руку от говорящего. Все трое имели солидную внешность, все были одеты с иголочки в дорогие, даже по виртуальным меркам, костюмы. Более того, приглядевшись, можно было заметить, что они похожи между собой как родные братья. Однако, как нетрудно догадаться, их внешность здесь имела мало общего с их реальным внешним видом. Они даже находились в разных странах и никогда не встречались лично. Сядь они в одном ресторане, никогда не узнали бы друг друга, потому что даже не подозревали, как двое других выглядят в реале. Однако этих трех нарисованных господ знали многие.
— Нет, точных данных не появилось. Все знают, что «Мацушита» что-то готовит, но что конкретно не знает пока никто. Эта троица вообще непонятно откуда взялась. Кстати, у всех троих на предплечьях обнаружили нарко-диски.
— Ну, это как раз и не удивительно, — засмеялся левый.
— Сами диски — да. Но вот, что в них было — понять не удалось. Одна основа.
— Что, думаете что-то новое? — спросил левый.
— Не знаю. В любом случае это не входит в сферу наших интересов.
— Конечно. По этой части — наши китайские друзья.
— Китайские друзья в последнее время как-то по очень многим частям стали специализироваться, — заметил правый. — Не от них ли эта троица?
— Думаю — нет, — ответил средний. — Спрашивал у китайских друзей лично, божатся, что никого не присылали. Конечно, могут и врать, но им не резон лезть на чужую территорию.
— Дай бог, чтоб так. А то потом их не остановишь, — сказал левый.