– Я никогда не ценил того, что имел. Не понимал, как мне повезло иметь сына, – Ааронд протянул руку, и из земли к нему навстречу потянулась веточка, всего лишь росток, пробившийся из упавшего семечка. – Нежеланный, нежданный, ненужный… В тот раз я смог вернуть его. Но тогда рядом была она, пусть и не со мной, но я знал, что она дышит тем же воздухом, видит те же звезды… Она не помогла, не захотела, ослепленная обидой и ревностью. А моих сил оказалось слишком мало. Мы упустили момент, когда все еще можно было изменить. Кайрен стал тенью себя, пленником в ее доме.

Я повернула голову, чтобы видеть Ааронда.

Мужчины не плачут. Папа Грег часто повторял, что это единственное, что он не может себе позволить. Каменное сердце, молчаливые страдания, стиснутые зубы и чистый, ясный взгляд. Герой, который в любой ситуации сохраняет хладнокровие. Но доводилось ли старому вояке, доверенному королевы, испытывать хоть крохотную долю тех страданий, что выпали на долю Ааронда? Сомневаюсь. И все же я не видела слез, только пустой, потухший взгляд. Наверное, мой был таким же.

– Кем она была?

Я почти знала ответ, но вдруг испугалась, всхлипнула и отвернулась.

Страшно. Лучше свернуться клубочком и уснуть, чтобы не знать о том, что в этом мире больше нет того, кому я отдала свое сердце.

– Эмилия Миндаль и Гай Гиациант. Тебе никогда не казалось, что ваши с братом имена слишком странные? Прекрасные цветы в окружении ничтожеств, – Ааронд вздохнул. – Мне жаль вас. Жаль Рэна и себя. Жаль ее. Наши судьбы сплелись столь тесно, что теперь только багам под силу их распутать. Если они, конечно, существуют.

– Светлая и темный, – стерла слезы и посмотрела на него. – Они могут вернуть Рэна!

Ааронд засмеялся.

Затих ветер, слетели с деревьев испуганные птицы, закружились, путаясь в ветвях, стремясь покинуть насиженные места. Лоза, стремившаяся к его руке, вдруг вытянулась и обхватила запястье мужчины, сжимая так крепко, что изрезала кожу, пуская кровавые капли.

– Не смогут.

– Почему?

Надежда должна жить, пока дышишь, пока бьется сердце, а кровь стучит в висках.

– Ты спросила, кем она была? – вздохнул он, скидывая с руки напившийся его крови росток. – Она была чудом. Моим личным чудом… Ты была в доме снов, где всегда весна и ветер играет среди цветущих яблонь?

– Да, – шепнула едва слышно. – Там я видела маму…

– Что? – нахмурился он. – Невозможно! Но… Тогда нам стоит пойти туда. Закрой глаза, я отведу нас.

Трава была слишком мягкой, а воздух – слишком свежим и вкусным. Я откинулась на спину и закрыла глаза, почувствовав, как самый страшный маг земель вокруг Древа Мира берет меня за руку.

Здесь ничего не изменилось, но в то же время я чувствовала, что все иначе. Будто мой личный сон, моя страна грез была не такой, как та, что принадлежала Ааронду. Яблоневый сад замер, уснул, превратившись в картинку, сквозь которую мы шли, направляясь к большому дому с террасой, увитой плющом. Все казалось серым, выцветшим, потускневшим, выгоревшим на ярком южном солнце.

– Все не так, – тихо произнесла я, и мой голос потух, увязнув в тяжелом воздухе.

– Меня больше нет, – просто ответил он. – Моя душа – она такая. Серая и неинтересная. Зачем жить, если нет того, ради кого бьется сердце?