Ну, тогда другое дело. В конце концов — пока деньги не получены, всегда есть возможность назад отыграть. В самом деле — не ракету же в космос запускаем. Тоже мне — протяжка, продувка, ключ на старт… Пять, четыре, три…

Главное, как говорил товарищ Саахов, — торопиться не надо.

Пододвинув к себе телефон, я снова, в который уже раз, набрал Борькин номер. Пи-и-и, пи-и…

Оп-па! Есть!

Борька снял трубку почти мгновенно, как будто сидел у телефона и ждал моего звонка. Явился не запылился. «Здрасьте-здрасьте, нет ли выпить? Привет-привет — выпить нет».

— И где же ты шлялся, блудень?

— Витька? Ты?

— Я, я… Я тебя уже второй день отлавливаю.

— А меня дома не было.

— Догадываюсь, козырь ты мой дивный, валет бубновый… Ну и как?

— Что — как?

— Жистянка… Рассказывай.

— Каком кверху. Одному хмырю подписался сруб конопатить. Под нового русского сучара канает. Коттедж надумал возвести. Ну, возвел — белорусы ему за очень мизерную цену отгрохали сруб девять на двенадцать. Прикинь, что получилось.

— Я, Боб, в этих делах — не очень… Не волоку.

— Да тут и не надо волочь. Получилось дешево, да гнило… Между бревнами кулак входит. Мой кулак.

— Если твой, тогда действительно плохо, — осторожно согласился я.

— Ну! О чем и толкую. Те еще работнички, белорусы эти. Халтурщики…

— Ты не забыл, что я наполовину…

— Я что — о всех, что ли? О тебе никто и не говорит. Короче — я ему, хозяину, три дня по двенадцать часов паклю в жгуты крутил и молотком колотил, колотил, колотил… Все щели намертво законопатил. А он, козлина…

— Кинул?