Проверили на Гитлере. И что? То же самое. Вокруг него и Геринг, и Мюнхен, и «хрустальная ночь», и евреи, и Ева Браун, и проигранная война, и даже город на Волге.
А что с Наполеоном? Император, Директория, маршал Ней, Москва, холод, Ватерлоо.
Итак, находим искомое имя с наименьшим промежутком между составляющими его буквами из всех, встречающихся в книге Бытия, и рядом находим слова, обозначающие существеннейшие моменты его жизни.
Но это с людьми. А что с географическими понятиями? Взяли, например, Израиль. Ну, не Израиль, как слово, потому что оно там на каждой странице появляется, а Палестина. Вот вам, пожалуйста, тут же всплывает Теодор Герцль, словечко «сионизм», киббуцы, Голда Меир, шестидневная война. И так во всем.
Чудо? Да, несомненное чудо. Что оставалось делать Рипсу сотоварищи? Согласиться с фактами и… уверовать! Что они и сделали. Не случайно, эти ребята, бывшие до того атеистами и безбожниками, обратились в веру и стали ортодоксальными иудеями. А вы бы как поступили на их месте?
И еще они опубликовали статью, в которой, по мнению авторов, математически доказали существование Бога. Оттого она вызвала столько шума.
– А что было дальше? – спросил я, донельзя заинтригованный.
– Дальше? – хмыкнул Хаскин. – Дальше как всегда. Сразу нашлись скептики, поставившие их результаты под сомнение. Вначале глухо высказывались подозрения в подтасовках. Потом всплыли лингвистические проблемы. Это было серьезнее. Критики утверждали, что особенности языка иврит допускают слишком много формально верных вариантов написания одного и того же слова, так что, хотя прямых подтасовок и нет, но верящий в эту ахинею «экспериментатор» может произвольно подставлять разные варианты, пока не получит желаемый результат. Действительно, в иврите, как известно, гласные в письме записываются далеко не всегда. Кроме того, большинство не только имен, но и понятий (например, атомная бомба, вирус или революция) появились заведомо позже самой библии. Этих слов просто не существовало в древнем языке. Они были придуманы и введены в обиход только в 20-м веке.
– Впрочем, не буду вас, Костя, утруждать подробностями научной полемики. Ограничусь констатацией, что на лингвистические доводы сторонникам существования кодов удалось найти достаточно веские аргументы, – вещал Илья Львович. – Хуже было другое – некоторые из скептиков не поленились и, воспользовавшись их же методикой, проверили, а не возникает ли этот феномен при обработке других литературных текстов. Взяли сходные по объему с книгой «Бытия» фрагменты из «Моби Дика» и из Толстого. И нашли. Да еще что! В «Анне Каренине» обнаружили «зашифрованное» описание еврейского праздника. И тут же опубликовали. Это был удар! Посрамленные дешифровщики моментально превратились в персон нон-грата в академических кругах. Напрасно они пытались доказать, что в других текстах такого рода совпадения случались всего несколько раз, а в Торе постоянно. Что частота таких совпадений в Торе несопоставима с прочими текстами, а, стало быть, представляет собой феномен иной природы. Что сам характер и разнообразие информации, и контекст, и теория вероятности… Ничто не помогало. В ответ только смеялись. Отныне ни один серьезный журнал не напечатал ни строчки сторонников наличия скрытых кодов в Торе.
Они подверглись форменному остракизму, но свою работу не прекратили. И веры не утратили. Правда, в известном смысле они топтались на месте. В основном, совершенствовалась методика обработки, накапливались новые факты, подтверждавшие в сущности все ту же истину – в Торе можно найти все. Но реального прорыва не было, а ощущался явный застой.
И тут им на помощь неожиданно явился мой гость, Илья Львович Хаскин. Он не просто был сторонником теории библейских кодов, но и сам стал этими кодами заниматься. Сначала для души, а позже эта тема стала основным предметом его занятий. И вот через несколько лет Хаскину удалось сформулировать одну вполне безумную гипотезу. И он горел желанием ее проверить. А для этого ему требовалась новая и более сложная, чем та, которой пользовался Рипс, компьютерная программа. И соответственно, программист, который может ее написать. И этим программистом по воле судеб оказался я, Константин Кравцов.
Завершая свой рассказ, Илья Львович сказал:
– Критики здорово шифровальщиков «приложили». Но лично для меня несомненно, что коды в Торе существуют. Все сбывается в соответствии с предначертаниями, так сказать. А что это означает?
От избытка полученной информации моя голова гудела, и я бессмысленно таращил на него глаза. В самом деле, а что это означает?
– А означает это, что никаких признаков вмешательства в сам процесс бытия со стороны Высшей силы не обнаруживается. То есть, машина запущена, а дальше предоставлена сама себе. А поэтому мы вынуждены пока что констатировать – что?
– Что? – глупо переспросил я.
– А то, что у нас имеются доказательства, что Бог
– Но, может быть, это только означает, что машина работает без сбоев?
– М-м, отлично! – на секунду задумавшись, воскликнул Хаскин . – Эта простая мысль мне как-то в голову не приходила. То есть, все идет по плану… Что ж… Но даже, если это и так, в программе должна быть возможность вмешательства в случае «нештатной ситуации». Так ведь?
Я кивнул. Мой левый глаз снова стал уплывать за горизонт.