– А кто поедет с третьим автобусом? – недоумевала Марьяна.
– Пусть едет мой тезка, – рассмеялся Жоао. – Других вариантов все равно нет. Пойдемте, cavaleiro.
Ваня едва успел подхватить сумку. Жоао быстро упаковал его в автобус, махнул водителю рукой, дверь захлопнулась, и автобус покатил в португальскую даль. Марьяна, осознав ужас произошедшего, успела лишь обернуться и, натурально, превратиться из жены Ивана в жену Лота. Жоао осторожно потрогал живое изваяние и пропел:
– Пора ехать.
Марьяна обреченно побрела к автобусу и поднялась по ступенькам как на Голгофу. На первом сиденье, скрестив в руки, в позе пятого прокуратора Иудеи Понтия Пилата восседал депутат Дояркин.
Трудно сказать, как так получилось, но последние наставления Ольги Аристарховны распределились следующим образом – Марьяне достался служебный и ее собственный (в целях экономии тоже один на двоих) мобильники, Ваня же укатил со всеми деньгами, включая пакет, полученный от директрисы в аэропорту.
Переживать за себя Марьяне не дал возможности Дояркин, требовавший немедленно, любыми способами сконнектить его с «Василичем». Впрочем, она за себя не особенно и переживала, все ее мысли были сейчас во втором автобусе. Как он со своим французским и интеллигентскими манерами будет общаться с представителями отелей? Как расселит эту распальцованную орду? Как он найдет потом её, Марьяну? От тревоги за Ваню, а заодно от волеизъявлений Дояркина ее спасли остальные туристы, слегка пришедшие в себя и требовавшие духовного обогащения. Марьяна, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, схватила микрофон и постепенно превратилась в прежнюю экзотическую говорящую птицу. Она словно вернулась на несколько лет назад, заново гуляя по улицам с изразцовыми домами, слушая напевы фаду, присаживаясь за столики, выставленные на площадях, тянула тягучий порто, заходила в магазины, пытаясь понять, что можно увезти с собой, а что – навсегда сохранить в сердце. Эта страна всегда представлялась ей магеллановым кораблем, выходящим из устья реки Тежу в океан, и, словно снова стоя на берегу Кабо де Рока, она видела себя на мостике каравеллы, до отказа забитой бочками с вином, жемчугами, пряностями и золотыми эскудо…
Слушали, как всегда, зачарованно. Когда подъехали к первому отелю, первая партия отказалась выходить и потребовала, чтобы Марьяна осталась с ними, заявив, что остальные «не графья, и так доедут». Возник легкий конфликт интересов, который с трудом удалось разрулить. Марьяне пришлось выдать номер служебного мобильника и пообещать вернуться.
Следующей задачей было, как можно быстрее, сплавить Дояркина. Марьяна пыталась пояснить водителю, в какой отель нужно ехать в первую очередь, но тот, сверяясь с картой, только мотал головой и мычал «é impossível». По закону подлости, отель, который забронировал Дояркин, был последним в этом анабазисе. Высадив группу, водитель, даже не попрощавшись, лихо развернул автобус на узкой улице и скрылся за апельсиновыми деревьями. Депутат, получив ключи, не выказывал никакого желания «идти в номера». Преградив Марьяне пути к отступлению, он приступил к экзистенциальной пытке, требуя выдать явки, пароли и адреса, то бишь текущее местонахождение губернатора. Не выдержав, Марьяна призналась, что губернатор первым утренним рейсом вылетел в Москву по требованию «Самого». Думал Геннадий Роальдович недолго:
– Покупай мне, мля, срочно билет в Москву, нах!
Марьяна остолбенела.
– Вы понимаете, что сейчас в Москву можно только на регулярном рейсе? Надо смотреть расписание, стыковки. У меня с собой ни компьютера, ни ноутбука.
Гена пошарил взглядом и идентифицировал слово «компьютер» с агрегатом, стоящим на стойке ресепшн.
– Вон, мля, компьютер стоит. Держи полтинник, дай им, нах, пусть посмотрят.
Марьяна, не в силах сопротивляться, сочинила на ходу полуправдоподобную историю, согласно которой «senhor turista russo» нужно срочно лететь обратно. Портье страшно удивился, но от пятидесяти евро не отказался. Марьяна, оказавшись перед компьютером, словно оказалась в привычной среде и немного успокоилась. Написав письмо в представительство «Аэрофлота», она погрузилась в мысли о Ванечке. Через некоторое время ее отвлекла громкая и, что характерно, русская речь. Не услышать было невозможно. Вникнув с содержание, Марьяна предположила, что кто-то прямо в лобби, если не занялся сексом по телефону, то явно вел беседы эротического содержания. Голос, естественно, был знакомый.
С ужасом выбежав из-за стойки, она увидела очередную сюрреалистическую картину. Депутат, развалившись на диване, громко беседовал по мобильному с какой-то барышней, которая, судя по всему, мало того что вела игривый диалог, но и в довершение всего находилась на расстоянии пяти тысяч двести пятнадцати километров от Геннадия Роальдовича. Марьяна, вопреки своему желанию, выяснила, на какой кровати и в какой позе сейчас находится девица, цвет и фактуру ее нижнего белья, и неизвестно, что узнала бы еще, но тут ее позвал портье, для которого, в силу языковых различий, происходящее оставалось совершенной загадкой.
«Аэрофлот» прислал ответное письмо. Он также оказался заинтригован, кому за день до открытия чемпионата приспичило лететь обратно в Россию, но помочь мог мало чем – ближайший регулярный рейс на Москву был через два дня. Марьяна проинформировала депутата о текущем положении дел.
– И чего я, мля, два дня здесь делать, нах, буду?
– Отдохнете! Искупаетесь, позагораете! Подготовитесь к встрече с Федором Васильевичем. Сходите, в конце концов, на футбол. Мы Вам организуем развлекательную, – тут Марьяна запнулась, – программу. Завтра мы Вам привезем билеты на матчи. Да и ситуация может поменяться, надо подождать.
Геннадий после сеанса дистанционного петтинга пришел в благодушное настроение и дал сопроводить себя в номер. Профессиональным взглядом отметив, что губа у депутата не дура, Марьяна спустилась в лобби. И тут начал функционировать мобильник, номер которого она так щедро и опрометчиво, как Лжедмитрий свои обещания во время похода на Москву, раздавала туристам.