Поиски продолжались, но то, что вязь оказалась даром, мы поняли спустя два месяца. Поездка к побережью в загородный дом Зардо стала передышкой от заботливых родственников, полюбивших обедать в нашем доме и задерживаться до ужина. Мы, конечно, были не против, но каждый день - это перебор.

В тот день солнце жарило нещадно - спасал только ветерок с моря и освежающая вода. Собрав корзинки для пикника, мы отправились на берег покупаться и позагорать. Фиолетовые волны, чуть выше, чем обычно, перистые облака на тёмной синеве неба, сакиа с малышнёй на покрывале. Тишина бе чужих голосов и смеха, усиливающая умиротворённое состояние.

- Искупаемся? – стянул шорты, подхватил Сатура и подмигнул любимой.

Братья избавились от лишней одежды, подняли остальных детей и, смеясь, побежали по песку, зовя с собой Мари. Она, недолго думая, скинула платье, прикрыла волосами грудь и вошла в пену, закручивающуюся кружевами. Сразу пришла мысль повторить такой заход в воду ночью, когда сыновья уснут.

Мальчишки визжали от радости, Мак умудрялся одновременно плескаться с Намиллом и брызгаться в Мари, от чего та визжала, отвечая тем же и откидывая волосы на спину, оголяя при этом грудь. Засмотрелся на колышущиеся холмики, яркие соски, обострившиеся от прохлады моря, потянулся с вожделением и почувствовал тепло на коже, раскаляющееся в одно мгновение.

Сакиа взвизгнула, глядя на Намилла, схватила Мака за руку и потащила из воды. Перевёл взгляд с неё на сына и замер от растерянности. Вязь детей мерцала красными всполохами, нагревая воздух вокруг. Не одеваясь, понеслись в дом, с тревогой осматривая своих пацанов. Уже покинув прибрежную зону и поднявшись на холм, услышали за спиной рёв, перекрывающий шум волн. Небо затянуло чернотой, деревья пригнуло порывами ветра, море вскипело, взбунтовалось, выходя из берегов. Огромный гребень, закручивающийся воронкой, набросился на пляж, снося еду, корзинки, покрывала, выкорчёвывая вековые стволы и смывая недавнее умиротворение.

Погода буйствовала несколько часов, и всё это время мальчишки горели, словно храмовые стены во время благословения. Мари переживала, плакала, поила их вонючим зельем, но они продолжали сигналить, отвечая на каждый рывок ветра. Шум стих резко, словно выключился по щелчку двух пальцев, а следом за ним погасли близнецы.

- Что это было, Зандал побери! – возмутился, сбрасывая напряжение и сжимая трясущиеся кулаки.

- Кажется, дети только что спасли нас от гибели, - нерешительно пожал плечами Тор. – Скорее всего, татуировки реагирует на приближающуюся опасность.

- Благословение богов, - выдохнула Мари. – Какие ещё сюрпризы нам приготовлены?  

- Какие бы ни были, от высших они всегда дар, - Мак обнял сакиа и поцеловал в висок. – Надо покормить малышей. Неизвестно, сколько сил из них выкачали сигнальные огни.

Мальчишки оказались голодны, как никогда. С таким остервенением грудь мелкие обжоры ещё не рвали, особенно Карун, издавая рычащие звуки и захлёбываясь от спешки. Марика стойко терпела, иногда морщась, но всё равно блестя счастливыми глазами.

В эту ночь на пляж мы не вернулись. Последствия взбунтовавшегося моря пришлось убирать четыре дня, сжигая поваленные деревья, собирая с песка мусор, выброшенный волной, и выравнивая вздыбившуюся почву, как будто пережившую военное нападение с воздуха. Сакиалат не пострадал, словно в момент разгула природы оградился защитным куполом, а вокруг всё выглядело плачевно, как и на берегу.

Луна дождалась нас на пятую ночь, улыбаясь маслянистой улыбкой и потирая наливные бока. Море шуршало спокойствием, кристальный песок переливался в мерцании бесстыжей луны, подглядывающей за нами сквозь пушистые облака.

Сколько мы пробыли там? Кажется до зарождающегося утра, подёрнутого серой дымкой, стелющейся по земле. Жадно брали Мари на берегу, стирая колени и спину о мелкие песчинки, оглушая ночную жизнь криками, рычанием и хрипом. С голодом мяли её в воде, натягивая от души, слушая всплеск волн и пошлые шлепки тел. Нежно ласкали на плите Сакиалат, неспешно двигаясь и плавно сплетаясь телами.

В ту ночь мы поняли самое главное. Случаются штормы, ураганы, землетрясения и горные обвалы, но после гневного всплеска природы всегда наступает тишина. Она звенит пением птиц, переливается шёпотом ветра, играет стонами сакиа.

***

Время шло, сыновья росли, не отличаясь от других мальчишек. Так же бегали, лазили по деревьям, падали, ломали конечности, ругались и спорили. К оружию стали приучать их с четырёх лет, тем более, Мари вот-вот должна была родить и слегка отошла от гиперопеки парней, не кидаясь с отварами к каждому ушибу. Поначалу неловко у них получалось, косолапо, но к шести годам орудовали мечами и ножами так, словно родились с ними.

Всё, в общем-то, двигалось ровно и без изменений, кроме двух вещей. На Ганзалеоне перестали появляться девочки, как будто он готовился к чему-то страшному, где женщинам не место. Даже Алина с Вероникой выдавали только мальчишек, что совсем не вязалось с ними и беспокоило правительство и родных. И ещё одна странность, заставившая храмовников усердно молиться и жечь жертвенные костры, стала происходить в разных уголках планеты. Вязь, идентичная нашей, появлялась на ручках многих малышей после посещения храма.

Если десять-двадцать лет назад ускоренно строились новые школы для девочек, то теперь воздвигались военные академии для мальчиков, потому что старых катастрофически не хватало. Помимо строительства вводились новые дисциплины, обучающие тактикам ведения городского боя, маскировки, оттачивающие мастерство будущих воинов.