— Необязательно. Кучер мог удрать сам, просто с перепугу. Если нашему главе департамента Безопасности нечем больше заняться, пусть ищет, но смысл? С пропажей кареты прекрасно разберется полиция. И что вообще такого значительного в этом происшествии, что вы лично взялись руководить поисками и примчались в два часа ночи мне об этом сообщить?

— Ты что, не понял? — раздраженно дернул хвостом Харган.

Шеллар давно уже заметил — ничто так не выводит шефа из равновесия, как равнодушное отношение окружающих к вопросам, о которых лично он переживает и беспокоится.

— От меня сбежала Камилла!

— Она была вам так дорога или сей факт просто задевает ваше самолюбие? — поинтересовался советник, мигом изобразив на лице живейшее участие, дабы господин начальник не передумал общаться с таким бесчувственным собеседником.

— Не знаю… — Похоже, наместник впервые за сегодняшний вечер задумался — а почему, собственно, он взволновался из-за пропажи? — Как-то неожиданно все случилось, а я к ней успел привыкнуть… Не знаю… Просто непонятно — почему?

— О, это как раз предельно понятно, — пожал плечами Шеллар. — Она опасалась, что вы не отпустите ее, если она пожелает уйти открыто, потому и сбежала тайком. Кстати, я подозреваю, что у нее были все основания для подобных опасений. Или я не прав? Если бы Камилла подошла к вам и сказала: «Прощай, дорогой, я покидаю тебя навсегда» — что бы она услышала в ответ?

Демон задумался. Одним из верных способов заставить божьего посланника шевелить мозгами были как раз вот такие неожиданные вопросы, на которые у него не находилось готового стереотипного ответа.

— Я так и предполагал, — сочувственно кивнул Шеллар спустя пять минут, устав ждать, когда любезное начальство до чего-то додумается. — Вы сами не знаете — то ли проводили бы с прощальными подарками, то ли вышвырнули в чем есть, то ли отдали кому-нибудь из подданных, то ли убили бы на месте. Камилла, как я уже говорил, любит прикидываться дурой, но нас, мужчин, она понимает на подсознательном уровне. Полагаю, о вашей импульсивности она осведомлена не хуже меня, поэтому и сочла неразумным рисковать жизнью, прощаясь с вами.

— Но почему?

— То есть? — уточнил Шеллар, делая вид, будто не понял вопроса и не заметил в голосе грозного наместника все той же детской тоски по утерянному совочку.

— Знаешь, может, я действительно не могу теперь, задним числом, решить, как бы я поступил. Но по крайней мере я мог бы задать ей этот вопрос — почему? Ты ни грака не понимаешь, что я от тебя хочу! Мне неинтересно, почему она сбежала тайком, а не ушла открыто! Я не могу понять, почему ей вообще взбрело в голову уйти?

— Ах вот оно что… — Шеллар откинулся на спинку кресла и выдержал паузу, какой позавидовал бы сам маэстро Карлос. Когда же бедный начальник под его пристальным взглядом неловко заерзал, ощущая себя учеником, который облажался, но не может понять, где именно, жестко произнес: — А как ты думаешь, парень? Ты же ее затрахал до полупризрачного состояния! Я вообще не представляю, что надо было делать с Камиллой, чтобы за одну луну из здоровой цветущей бабы превратить в шатающуюся на ветру бледную немочь с вот такенными синими кругами под глазами!

Божий посланник задохнулся от возмущения, свернутые крылья под плащом непроизвольно зашевелились, а обрубок хвоста быстро и мелко задергался.

— Да она сама! — негодующе воскликнул он, не находя более вразумительных слов, и в этот момент до боли напомнил Шеллару нашкодившего Мафея. — Сама же предложила! Я что ее, силком заставлял? Нет, я мог бы, но она же сама!..

— Именно, — вздохнул Шеллар, чего-то подобного и ожидавший в ответ. — «Мог бы, но она же сама…» Господин наместник, не будьте ребенком. Вас так удивляет, что женщина не стала отказывать вам в том, что вы могли бы взять, не спрашивая ее согласия?

— Шеллар, брось полировать мне гребни! — разозлился Харган. — Ни одна женщина этого, мать его так, дворца, этой, мать ее разэтак, страны и всего этого мира, мать его перетак, не приперлась ко мне в первый же день предлагать себя! А эта пришла! Сама! И трясла тут передо мной сиськами! А луну спустя оказывается, что она от этого ах как невыносимо страдала, и я во всем виноват! Ладно, я верю, она боялась от меня уйти, но сказать, что именно не так, она тоже боялась? Объяснить, попросить, пожаловаться? Я ведь не ставил себе целью затрахать ее насмерть! Она мне живая больше нравилась!

Советник терпеливо улыбнулся. Некоторые вещи туго доходят до юнцов вроде почтенного начальника… Приходится объяснять на пальцах…

— Конечно, если бы Камилла желала выстроить с вами прочные и долгие отношения, она бы непременно нашла способ и обсудить, и объяснить, и заставить вас понять. Но поскольку успела убедиться, что вы — ее величайшая ошибка в этой жизни и отношения с вами не имеют перспективы, она предпочла просто уйти. Раз все равно ничего не выйдет, зачем лишние сложности?

— Подожди, а какой еще перспективы ей было надо?