Когда она заплакала, Али почувствовал влагу на своих щеках. До этого ему не удавалось проронить слез. Лада протянула к нему руки и Али обнял ее. Так они стояли некоторое время.

– Давай я домою полы, – предложила Лада.

– Не надо, – сказал Али, – сейчас вернется слуга и закончит. Я послал его с поручением. Кстати, вот и он.

Лада, заметив постороннего человека, отстранилась, но лицо закрывать не стала.

– «А хозяин-то малый не промах», – сказал себе слуга, когда, вернувшись, застал Али, обнимающим какую-то молодую женщину.

– Ханум, – приветствовал Ладу слуга. – Добро пожаловать.

– Ариф, возьми вещи ханум и отнеси их в комнату госпожи. – Распорядился Али.

– На мой глаз, – ответил Ариф и стал озираться в поисках поклажи.

– Где твои вещи? – спросил Али.

– В караван-сарае, – ответила Лада, – что же мне таскаться по городу с вещами, не зная, застану ли я тебя дома.

– Разумно, – сказал Али, – ты всегда отличалась прагматизмом. Ариф, пойдешь сейчас в караван-сарай и принесешь вещи ханум. А ты принес письмо?

– Вот оно, – Ариф протянул свиток.

– Можешь не читать, – заметила Лада, – я передам тебе содержание. Это мое письмо. Я нашла тебя раньше.

– Ариф иди, – приказал Али.

– А нельзя было сразу сказать, я только что оттуда, – буркнул, уходя, Ариф.

– Вот уж и не надеялся тебя увидеть, – сказал Али, – какими судьбами? Может и брат твой где-то здесь.

– Я гостила у родителей, – сказала Лада, – довольно долго. Почему-то ко мне за все это время никто не посватался. Но многие жалели, краденая мол, порченая. Никто замуж не возьмет. А когда я не выдержала и сказала, что была замужем, еще хуже стало. Коситься начали, за нехристя замуж вышла. Наш дом за версту обходить стали. Мне это не понравилось. Кроме того, оказалось, что над нами у местного боярина власть имеется. А что до моих денег, так я их тратить боялась. Неровен час отнимут, воровкой обзовут. Воевода хотел Егорку в дружину забрать. Брат отказался. Так потащили силком, но Егорка не дался. Своротил двоим из трех за ним еще присланных, шеи, да и убег в лес. А я на другой день в Азербайджан подалась. Что мне в лесу делать? Вот по дороге в Нахичеван решила к вам заехать. Ан не сподобила меня судьба Йасминушку застать живую.

Лада вытерла слезы. Али смотрел в сторону.

– Да, ты плачь, не стесняйся, – сказала она. – По умершему надо плакать. Ей ничего, а живому легче. Надо сходить к ней на могилку.

Несколько времени она молчала, покачивая головой, затем спросила: