– Судя по логам, это ты меня вытащил. Как же так? У тебя, конечно, есть способность к суточному воскрешению, но она ведь персональная! Неужели опять в магосхемах накосячили? Вот что за боги? Просил ведь – рассчитайте все адресно, по слепку энергоканалов! А они: «Не богохульствуй, мол, возьмем стандартную схему от лекаря да обрежем, чтоб в мелкого влезла!» Обрезали, порождения Хаоса!

– Молись на них, – улыбнулся я, подавая Квазимодо руку и помогая встать. – Ты им жизнь должен.

– Это не повод халтурить! Энтропия копится, открывая путь Хаосу в наших сердцах. Не можешь творить? Сгинь в Пустоте, Древо не бесконечное!

Я хмыкнул. Где-то я уже слышал нечто похожее. Москва не резиновая?

А вот Сиреневому спич Квазимодо зашел до глубины души. Маленькие кулачки решительно сжались, головенка усердно кивала в такт словам, и даже скупая слеза домового сорвалась с его щеки и глубоко впилась в неразрушимый фундамент Яруса.

И снова – хм…

Может, мой завхоз когда-то при самом Творце служил, присматривал за пентхаусом ЕГО на восемьдесят первом? Как же он тогда оказался на минусах да еще без памяти? Одни вопросы, ответов бы горсточку…

Зов бога-родителя заставил Квазимодо обернуться. Плечи мастера поникли, взгляд наполнился тоской. Выкраивая секунды, Ква рванулся к медведям и крепко стиснул их в объятьях. Пошмыгал носом, уткнувшись в жесткую шкуру. Наконец, отмахнувшись от слов благодарности, захромал в сторону покосившегося фасада своей лавки.

Гамми проревел вслед что-то призывное, но, не получив ответа, вдруг встал на задние лапы и взвыл, закручивая вокруг себя разлитую в пространстве силу. Сформировав что-то очень похожее на неуклюжий зверобожий баф, он толкнул конструкт в сторону Ква. Мастер запнулся, на мгновение покрылся звериной шкурой. Обернувшись, махнул нам на прощание рукой и грустно улыбнулся. Крупные медвежьи клыки сверкнули между его губами. Клон не властен над своей судьбой…

Хлопнула и осыпалась стеклом дверь лавки фамилиаров. Тени сгоревших доппелей, до последней капли веры удерживавших щит, хиросимными контурами отпечатались на стене. Ох и натворили мы делов…

Подошедший серафим навис надо мной трехметровой статуей и сочным баритоном подтвердил мои невеселые мысли:

– Уважаемый Лаит, при всем моем расположении…

– Да? – готовясь к хреновым новостям, натягиваю на лицо непроницаемую маску и поощрительно приподнимаю бровь.

Ангел замялся, прочищая горло, кашлянул в покрытый ссадинами кулак.

Что ж он неуверенный такой? Вроде как целый Страж и Эмблема Творца, а мнет грязные перья, словно потрепанный голубь мира.

Серафим болезненно поморщился, рефлекторно дернул левым крылом, что самопроизвольно било мелкой дрожью.

– Советом Стражей ваше пребывание на Нулевом признано нежелательным. Нет-нет, мы не имеем претензий! Вы не нарушали законов ЕГО, в чем-то даже наоборот… Но, согласно видениям тактического оракула, вокруг вашей фигуры разворачиваются слишком могучие силы. Мы не боимся, в нас нет страха. Гасить источники угроз – это часть нашей миссии. Но… уровень возмущений вокруг вашей фигуры – сорок две единицы по линейке Неопределенностей Оракула. Поверьте, это много…

– Достаточно, чтобы стереть текст со страниц Книги Жизни. И не только своей… – не очень внятно произнес Сиреневый, а затем удивленно уставился на меня. – Вспомнил, надо же!

– Все верно… – Страж странно покосился на Сира и продолжил: – Это несет ощутимую угрозу Яслям. Поймите, там ведь совсем юные боги! Почти тридцать тысяч разумных… Уведите угрозу с Яруса, не берите на душу лишнюю деструкцию Древа, ему и так плохо…

Ангел запнулся, сболтнув лишнее. А я выдохнул с едва заметным облегчением. Могло быть и хуже. Тут ведь накуролесили – со всей широтой русской души. Боюсь, что сегодня не один десяток миров лишился своих богов. И как оно так получается? Мы ведь люди мирные. Но за нами – грохот революций и бескрайние поляны покосившихся крестов. Скоро первым вопросом, который будут задавать в Яслях, окажется настороженное: «Здрафстфуйте… Ви меня понимать?» И если кто ответит на великом и могучем, то от греха подальше его сразу катапультируют в Пустоту. Утрирую, конечно, но что-то мне надоело ежедневно отмывать алебарду от чужой крови.