— Кристи, Кристи, пожалуйста! — еще раз тряхнул ее за плечи. — Не-е-е-т!!
Я ведь не смогу больше без моей ведьмы… все эти пять лет скорее существовал, чем жил, словно у меня забрали солнце. А теперь, когда узнал правду, когда снова всеми порами впитал вкус своего персонального наркотика, теперь я точно подохну в тоске и ломке! Перестал трясти Кристи, наоборот, стало вдруг боязно до нее дотрагиваться, лишь, не касаясь кожи, стал обводить пальцами черты ее идеального мертвенно-бледного лица. А в комнате раздался настоящий вой, вой страшного отчаяния, вой волка-одиночки, потерявшего любовь всей своей жизни. И самое страшное, вою ведь я. Этот крик вобрал в себя всю окружающую действительность, заглушил другие звуки: и причитание подстреленного Королькова, и шум ворвавшихся во главе с Лапугиным оперативников…
— Алло, скорая, срочно пришлите реанимационную бригаду! Поселок Бобравиха, улица Славянская, двадцать пять! Что?! Молодая женщина, двадцать девять лет, черепно-мозговая травма!
Лапугин молодец, проскользнула мысль. Только пока скорая приедет… Сжал черноволосую окровавленную голову пальцами, прикоснулся к холодным губам моей персональной ведьмы, вдохнул в нее воздух, потом еще и еще раз.
— Ну же, Кристи, живи!.. Живи… прошу тебя!
Распахнул темный женский пуховик, рванул ворот свитера и начал равномерно надавливать на девичью грудную клетку, пытаясь запустить родное бесценное сердце.
Всегда думала, что, когда люди умирают, они видят свет. В моих же глазах темнота… непроглядная, а в голове голос… противный голос Роберта Евгеньевича.
"Иди, иди сюда, Крысеныш, сладенькая моя!»
А еще я ощущала холод. Неужели это кровь застывает в моих жилах?
Откуда-то далеко из другого мира слышался вой. И хоть звучал он словно через огромный слой мерзлой ваты, я все равно почувствовала бесконечное отчаяние, звучащее в нем. Кому-то одиноко, больно и страшно. Бедненький…
Володя?! Это же его голос… Вся рванулась на этот зов, только разве мне пробраться сквозь слой заледенелой темной пакли, окутывающей меня.
«Нет, Крысеныш, не уйдешь! Твой любовник будет жить долго-долго и несчастливо! Один… Каждый день своей жизни оплакивая тебя… Пытаясь искать твое повторение в бесчисленных женщинах, каждый раз понимая, что для него такой больше не существует! А мы сегодня повенчаемся с тобой, на муки вечные!»
Я венчаюсь с горем
В этой комнате зла,
Со счастьем я в ссоре,
Поэтому скажу: «Да!»
НЕТ, НЕТ, НЕТ!! Беги, Кристи! Но тело больше не принадлежало мне, не подчинялось сознанию, даже пальчиком не смогла пошевелить. Интересно, я уже бестелесный дух, или все еще живая? А быть может, потерялась между небом и землей, и скоро навсегда исчезну, поглощенная продирающим до костей холодным мраком.
Потом вдруг я почувствовала теплый воздух, одно дуновение, второе, третье. Только разве этот ласковый ветерок сможет растопить черный лед, окутывающий меня, отогреть застывающую в жилах кровь.
— Ну же, Кристи, живи!.. Живи… Прошу тебя! — продолжал где-то далеко рыдать мой любимый мужчина.
Я тоже… моя душа тоже беззвучно плакала маленькими черными, никому не видимыми льдинками.