— Значит так, банда на подходе. Полчаса, максимум час и они будут тут. Это ущелье для них место отдыха, потом пойдут дальше. Тот, кто разработал эту операцию сделал ошибку, тут следовало держать свежих мулов и лошадей. Перегрузили бы и ушли от наших, с гарантией. Появится конвой из вон той расселины. У меня за спиной скала, думаю на неё можно подняться с обратного склона, оттуда должно быть видно часть расселины, хотя бы до половины. Дауров, отправишь туда наблюдателя с оптикой, чтобы предупредил, если те засветло появятся. Технику замаскируем тут, ветками и камнями, дистанция чуть меньше шестисот метров, как раз для них, сами мы пересечём ручей и займём позиции на той стороне. Слева и справа по флангу, чтобы не попасть под огонь своих машин. Работает броня, штатным вооружением и «АГС», плотность огня развить максимальную. Бить по целям, не жалея людей и животных. Мы в поддержке работаем по тем целям, что броня пропустила. Если раньше стемнеет, воспользуемся световыми ракетами.

— Товарищ лейтенант, у нас нет ракет, — вставил слово один из трёх сапёров, он у них старший, ефрейтор.

— У меня есть сумка с шестью ракетами. По три дважды, нам должно хватить. Далее, облачимся в бронежилеты и каски, бой с близким контактом, могут долетать осколки, что уж про пули говорить. Санинструктору подготовить место для приёма раненых, подобрать двух помощников из экипажей бронемашин. Механиков-водителей бери. Да, забыл добавить, воды на сутки не хватит, а пить из реки опасно. У меня есть специальные отечественные таблетки для спецвойск, пять минут подождать, и они всю грязь и инфекцию, что может быть в воде, поднимают наверх, сливаешь грязь и можно пить, не опасно. Хоть воду из лужи используй. Санинструктору получить средство, да и каждому следует иметь при себе такую таблетку. У меня их много, выдам.

— В какой пропорции использовать? — спросил сержант медицинской службы, тот три года отучился на сельского фельдшера, доброволец, и тоже срочник.

— Одна таблетка на двадцать литров. Можно ломать, половина на десять литров, ну и там дальше. Всё, не стоим, работаем, времени нет. Стой, Дауров, обозначать туалет, чтобы всё вокруг не заминировали. Теперь работаем.

Командиры экипажей отбежали и стали разгонять машины в ряд, дистанция метров пятьдесят между каждой, рубили кустарник, маскировали технику. Я же общался с миномётчиком. Велел ему укрыть грузовик за лесом, из расселины, где духи скоро должны появится, его не увидят, подготовить миномёт к бою, я буду корректировать. Пока сапёры ставили световые ракеты, их чуть прикопать нужно, чтобы взлетев на высоту, те опускаясь на небольших парашютах, освещали всё вокруг. Вот так вернувшись к броне, я поднялся на «бэтр», и чуть расставив ноги, стал изучать в бинокль кое-что в нашем ущелье, но дальше по ручью.

— Зама ко мне, — бросил я радисту внизу.

У нас режим радиомолчания вот уж как два часа, так что тот у меня за посыльного, вот и рванул за Дауровым. Тот наблюдал как облачившись в защиту бойцы перешли ручей, там по колено, и готовили две позиции, по флангам, пулемётные лёжки и для снайперов. Наблюдатель уже на скале, следил за расселиной. Чуть рычал мотором грузовик миномётчиков, удаляясь за лесок. Все при деле. Главное сильно не нашуметь, пока те рычание моторы техники не слышат, но скоро сблизятся и лучше в это время сохранять молчание и тишину, несколько бойцов маскировали изрытый гусеницами песок, чтобы противник не засёк наше тут присутствие. Санинструктор у ручья набрав воды в большой двадцатилитровый термос, у нас один был с собой, наблюдал как пузырится вода. Я ему выдал коробку. Между прочим, всё сам сделал, пси-силой. Там длинная лента прозрачного пластика, можно отрывать квадратик, внутри таблетка, белая, а пузырится фиолетовым, собирая грязь. Действительно безвредна и вода чистая после неё. Не опасная. В коробке пять сотен таких таблеток. Вода в канистрах тёплая, пить противно, а в ручье практически ледяная, вот санинструктор и таблетку проверял, и набирал свежей холодной воды напоить бойцов, что уже с нетерпением на него поглядывали, взмыленные, от спешной работы.

Подбежавший зам, хотел было отчитаться, но я его остановил, сказав:

— Залезай ко мне.

Тот забрался на броню, командир экипажа, который нёс срубленную ветку кустарника, недовольно взглянул на того, с мокрых ботинок стекала грязь с песком.

— Помнишь я говорил, что дорога странно расчищена? Глянь туда.

Я протянул бинокль старшему сержанту и тот всмотревшись, сразу воскликнул:

— Это же наша «БМП»! Вроде «единица».

— Хоть и кормой к нам, но я тоже думаю «единица». Скорее всего угнана у правительственной армии Афганистана. Вот что, мы тут надолго, возможно и завтра тут же будем. Завтра с утра отправишь людей, сапёра не забудь, пусть осмотрят технику, механики глянут, можно её реанимировать или нет. Если нет, снимаем всё ценное и подрываем. А сейчас людей выделить не могу.

— Сделаем, товарищ лейтенант.

— Добро. Работаем.

Тот убежал, а я стал надевать броник и менять кепи на каску. Командир экипажа «бэтра» в мой бинокль изучал корпус «БМП» в кустарнике. Естественно я о ней знал, больше скажу, спутники и дроны в этих лесах и горах ещё шесть единиц видели, брошенные год назад или меньше. Были и более старые, но они меня не заинтересовали. Среди брошенных боевых единиц была самоходка «Су-76», у меня такой пока не было. Тут прибежал посыльный от миномётчиков, миномёт поставили, только площадку приготовили для него, разравняв ровную поверхность, окоп делать не стали, сержант лично навёл на расселину, на глазок, правильно или нет по первому выстрелу будет ясно, а пока ждём. Тут и наблюдатель подал сигнал, засёк движение в расселине. Это дозор караванщиков. Так что мы разбежались, я устроился на броне «бэтра», встал за «АГС», отсюда буду командовать, и все замерли, мой радист у колёс машины, ожидал приказов, тиская в руках цевьё автомата. Дауров командовал засадой с левого фланга, командир первого отделения засадой с правого, оба на связи, но рации до первого выстрела мы пока не использовали. Не успел появится дозор, как стемнело, в горах это мигом, и стало очень темно, так что тараща глаза, те шли через кустарник к берегу реки, не удобно, попадут под фланговый удар стрелков, но те и сами друг друга поразить могут перекрёстным огнём, значит, дозор на нас. Четыре пулемёта у парней, ударят по каравану. По одному в отделениях и у Даурова «ПКМ». Он пулемётчиком был. Вот и караван появился, дозор дал сигнал, что всё тихо. Только один молодой дух всё принюхивался, и я понял, чует выхлоп нашей брони, видимо что-то осталось и тот улавливал, но не мог понять что, запах почти развеялся.

Караван выходил из узкого ущелья к нам, взмыленные лошади и мулы, их шатало от усталости, поэтому погонщики кололи острыми палками, иначе те бы встали или легли, идти добровольно те уже не могли. Да, духам тут нужен именно отдых, для этого сюда и шли. Наших, я имею ввиду тех двоих, что пропали из колонны с грузом, тут не было, их вели в одной из малых групп. К слову, спецура догнала малую группу, как раз где пленные были, в перестрелке оба погибли, но и караван прекратил существование, сейчас те осматривали место боя, собирали украденный груз, тела погибших. У самих потерь не было. Спецура подтвердила свою высокую боевую выучку. Они вели счёт, открыв его. Я увидел, что конец каравана выходил, то есть всё, все под прицелом, пусть часть только миномётом накрывали, и лёжа на броне, повернулся направо, с той стороны двое сапёров на меня смотрели, в мою сторону в ночную мглу таращили глаза, и дал сигнал фонариком с синим светофильтром, дважды мигнув, и потом сапёру, что слева залёг. Световые ракеты стояли на нашем берегу, по линии брони, взлетев повиснут над караваном. Уже все слышали голоса, удары металл о камень, хриплое ржание лошадей, что чуяли воду. Все ждали сигнала. Сапёры зачиркали колёсиками зажигалок, и началось.

Как только взлетели ракеты, а это и был сигнал к открытию огня, сразу ударили пушки «БМП», и гранатомёты, а бойцы, те что знали станковые гранатомёты и встали за них, стали работать очередями, работая по самой гуще. А вот я нет, дал очередь в шесть гранат по дозору, он тут опасен, для моих фланговых групп в мёртвой зоне. Радист встал на одно колено у борта «бэтра», и короткими очередями бил из своего «АК» по мечущимся духам, я же, закончив с дозором, пришлось ещё очередь в три снаряда дать, добил подранков, дальше длинной очередью поработал по конвою. Другие гранатомётчики как раз перезаражались. Пулемёты моей бронемашины также работали, как и у «БМП», первый же удар был самый сокрушающим. При этом я бормотал в рацию, корректируя огонь миномётчиков. Когда взлетели ракеты, я в микрофон, гарнитура на голове была, а сержант на связи, и шепнул дать пристрелочный выстрел, так что, когда мы ударили, вскоре и мина разорвалась. Чуть в стороне от входа в расселину, но своих жертв её осколки нашли, я тут же скорректировал огонь и уже мины наносили опустошение в рядах караванщиков. Одна мина рванула в тридцати метрах от моих парней, оглушив их, хорошо скалы их укрывали, поэтому поторопился перенести огонь. Кони ржали, кричали как люди, некоторые разбегались, духи кто залегал, по ним снайперы работали, кто разбегался, по этим пулемётчики, но гранатомёты на то и отличное оружие, никому не убежать. Быстро сменив улитку, я продолжил вести огонь, как и другие. Сообщив, чтобы миномётчики прекратили огонь, дал сигнал группе зачистки. А всё, нет каравана, бились раненые лошади и мулы, не так и много, побили больше, шевелились раненые духи. В общем, зачистка пошла, тут ракеты опустились, так снова взлетела, следующая партия, потому работали тщательно, как я приказывал, труп не труп а стрельни, чтобы гранату под ноги не катнул, или не выстрелил, подранки они такие.