Но телу Эллен пробежала дрожь.

— Всю свою жизнь он был бы несчастным. Всеми презираемым выродком. Не смог бы наслаждаться самыми обыденными радостями жизни. Яне сделала ничего плохого. Лишь избавила это существо от несчастий, которые выпали бы на его долю. Вот что я сделала. Спасла от долгих лет одиночества, от…

Конрад влепил ей крепкую пощечину.

В испуге она посмотрела налево, направо… бежать было некуда.

Его лицо более не выглядело аристократическим. Исказилось донельзя, стало волчьим, внушало дикий страх.

Он придвинулся ближе, вновь отвесил пощечину. Потом пустил в ход кулаки, бил в живот и по ребрам.

Она слишком ослабела, слишком вымоталась, чтобы сопротивляться. Соскользнула по стене на пол, как полагала, навстречу смерти.

«Мария, Матерь Божья!» Конрад схватил ее одной рукой, поднял, принялся отвешивать пощечины. Эллен потеряла им счет, потом потеряла способность отличать новую боль от мириада старых болей и наконец потеряла сознание.

После неопределенного периода времени очнулась, вернувшись из какого-то темного места, где гнусавые голоса угрожали ей на разных языках. Открыла глаза, не понимая, где находится.

Потом увидела маленький жуткий трупик на полу, лишь в нескольких футах от себя. Уродливое лицо, с застывшей навеки злобной ухмылкой, смотрело на нее.

Дождь барабанил по крыше трейлера.

Она лежала на полу. Поднатужилась и села. Чувствовала себя ужасно. Внутри все болело.

Конрад стоял у кровати, на которой Эллен увидела два открытых чемодана. В них он бросал ее одежду.

Он ее не убил. Почему? Собирался же забить ее до смерти. Почему передумал?

Со стоном она поднялась на колени. Во рту стоял вкус крови. Пара зубов шатались. С неимоверным усилием Эллен встала.

Конрад захлопнул крышки чемоданов, пронес их мимо нее, распахнул дверь трейлера, вышвырнул наружу. Ее сумочка лежала на кухонном столике. С ней он поступил точно так же. Повернулся к Эллен:

— Теперь ты. Убирайся отсюда и никогда не возвращайся.

Она не могла поверить своим ушам. Он отпускает ее живой. Это какой-то подвох.

Конрад возвысил голос:

— Убирайся отсюда, шлюха! Шевелись! Быстро!