— Да, Тинк. Ты права, – тихо и грустно вздохнул Леня. – А что? Маньяк, наверное, и есть. А вообще – интересная мысль какая… Всю жизнь любить одну женщину – разве это не мания? Мания и есть. Чистой воды. Надо бы с психиатром на этот счет посоветоваться…
— Ага! Давай! Давно пора… Иди лучше на стол накрывай, маньяк ты наш душещипательно–любвеобильный! Сейчас Митя с Мариной придут, обедать будем.
— Ой, а мы уже зде–е–е–сь… — послышался в дверях тоненький девчачий голосок.
Они дружно обернулись на эту нежную юную мелодию, расплылись оба в совершенно одинаковых улыбках. Маленькая женщина стояла в дверях, с гордостью выпятив вперед свое огромное пузо, улыбалась им навстречу. Светло–серые глаза ее сияли изнутри, как могут сиять глаза только у беременных женщин, которых к тому же и любят все кругом, и радуются вместе с ней священному ее ожиданию. Да и вся она, эта маленькая женщина, была воплощением сплошной человеческой радости, милое белобрысо–конопатое существо по имени Марина, беременно–неуклюжее и в то же время невесомое совсем, как залетевшее в июльское окно легчайшее птичье перышко. Славная девочка. Посмотришь на нее беглым первым взглядом - обыкновенная вроде мышка–норушка, никакой красотой не примечательная. А вторым взглядом посмотришь - и откроется тебе ее радость внутренняя, бриллиантом сверкающая. Тина ее давно разглядела, девочку эту. И Митенька, слава богу, разглядел…
— Мариночка! Здравствуй, моя девочка! — раскинув руки, пошла ей навстречу Тина. – Ну как ты себя чувствуешь?
— Да все хорошо, Валентина Петровна!
— А внук мой как?
— Тоже хорошо… Поговорить хотите? — хитро и понимающе улыбнувшись, спросила Марина, выпятив навстречу Тининым рукам свой живот.
— Хочу, конечно!
— Ну, поговорите…
Тина, присев на корточки, осторожно коснулась Марининого живота, проговорила ласково:
— Здравствуй, малыш. Это я…
Так уж заведено было с того самого дня, когда Митя с Мариной объявили ей о своей беременной радости – Тина разговаривала с будущим своим внуком совершенно серьезно и на всяческие абсолютно темы, да еще и уверяла всех при этом, что он ее слышит, совершенно точно слышит и все понимает… И для Марины свекровкина эта странная процедура превратилась постепенно в некий осмысленно–необходимый ритуал, и она с удовольствием отдавала ей в руки свое драгоценное пузо.
— Малыш, ты меня слышишь? Ну как ты? Готов? Не бойся, все пройдет хорошо…Мы все тебя очень любим и ждем с нетерпением… И мама, и папа, и я, твоя бабка, и тетка твоя Анюта, и сестричка Сонечка…
— И я! Скажи – и я тоже жду! — тихо, но возмущенно проговорил Лёня и подмигнул весело Маринке, и она улыбнулась ему от души, будто поблагодарив за желание сопричастности к общей их с Тиной радости.
— И Лёня тебя тоже ждет, малыш… — поторопилась исправить свою ошибку Тина, поглаживая рукой Маринин живот. – Мы все, все тебя ждем…
— Марин, а когда? - спросила подошедшая сзади Анюта.
— Не знаю, Ань! Вообще–то уже пора… Может, сегодня, может, завтра… Слушай, а вот Сонечку твою так же все ждали?
— Конечно! Мама тоже с ней все время разговаривала, и я, и даже Митька твой…А что?
— Да нет, ничего. Хорошо просто. Знаешь, а я потом сразу и второго рожу. Чтоб росли вместе. Вам же с Митей хорошо вместе было?