Осторожно, покачиваясь встала. Ноги дрожали, чтобы не упасть, девушка цеплялась за землю, чем еще больше рассмешила мужчину.

Распрямилась.

Медленно потянула за край сползшего головного платка, бросила его на траву, расстегнула и сбросила необъятного размера, видно – материнскую, кофту. Приспустила испачканную глиной юбку, перешагнула через нее. И осталась в исподней сорочке. Старенькой, стираной-перестираной.

Мужчина перестал курить, замер в ожидании.

Девушка шагнула к кромке воды, безразлично наблюдая, как темная вода лизнула покрасневшие пальцы на ногах. Потянула за край рубашки, стянула через голову и, не оглядываясь, отбросила прочь, в траву.

Только тогда посмотрела через плечо.

И шагнула в воду – Аделию окатило ледяной волной так, что перехватило дыхание. Ноги скользили по вязкой глине, девушке приходилось цепляться за камыш, пробираться через него осторожно, зябко ежась от холодных брызг.

Шаг за шагом – до шаткого помоста, что упирался подгнившими досками в озерную гладь. Зацепилась рукой за скользкие, облепленные тиной и водорослями доски. И, оттолкнувшись от топкой глины, сделала два гребка от берега. И только тогда оглянулась, посмотрела упрямо.

Черное зеркало воды ловило блики заходящего солнца. Неяркого, уже пропитанного золотом надвигающейся осени.

Еще один гребок спиной вперед, тихо, как учил когда-то отец, когда еще был жив. Беззвучно, чтобы не разбудить озерных ду́хов – так говорила мать.

Взгляд неотступно следил за тем, кто следовал за ней. Улыбался по-детски криво и наивно. Смотрел жадно и рассчитывал на игру. Он снял с себя одежду, сложил на берегу аккуратной стопкой. Шагнул в воду.

Девушка дождалась, когда он окажется совсем близко, когда протянет худые руки, покрытые россыпью бестолковых веснушек, когда жадно оближет губы. Зло плеснула водой в прозрачно-серые глаза и быстро отплыла к берегу, схватилась за угол помоста. Она с удовольствием наблюдала, как темная вода всколыхнулась от ее движения, как закрутилась водоворотом, увлекая на дно неумелую жертву. Как безвольно вскинулись над поверхностью мужские руки в мелких, будто манная крупа, веснушках, как узкое лицо накрыло гребнем черной волны, выдавив из легких прощальный крик.

Только местные знали, что в эти последние летние дни озерные омуты подбираются к самому берегу.

Девушка подождала, когда вода успокоится, опасливо выбралась на берег. Торопливо надела исподнее, схватила свою одежду, корзину с бельем и побежала вверх на пригорок. Остановилась с другой стороны озера, совсем рядом от Аделии, там оделась на камнях и побрела в сторону деревни.

Когда она подошла ближе, Аделия смогла рассмотреть ее: узкое лицо, плотно сомкнутые губы, большие испуганные глаза. Сомнений не осталось – это была Наталья Попова. Если бы Анна выросла, она была бы очень похожа на мать.

Трогательный букетик незабудок, перевязанных синей лентой, мерз на снегу. Ветер заботливо подхватил пригоршню снега, присыпал нежные лепестки, укрыл от мороза. В тишине зябко вздыхали вороны, шуршали ветвями сонные березки. Аделия прикрыла за собой калитку.

– Живой пришел, живой и уходит, – прошептала.

Макс обнял ее за плечи, повел прочь, к выходу, в теплый уют автомобиля, к горячей печке и термосу с чаем, который он заранее припас. Знал – пригодится. Помнил, как криминалисты отогревались после осмотра места происшествия, вот и самому пригодилось.

Черная оградка таяла в синеве наступающих сумерек. Над цепочкой человечьих следов, протяжно скрипнув, рассыпался звук открываемой калитки. Аделия оглянулась – неужели не заперла? Но нет – крючок висел крепко. Только над надгробием мелькнул и погас тонкий девчоночий силуэт: плотно заплетенные косы, светлая сорочка с голубой отделкой. Разгоняя дымные запахи хвои и стужи, над головами девушки и капитана пролетел отчетливый аромат лета и цветущего луга…

Макс поторопил Аделию к машине: