Макс покачал головой:

– Быстрее, чем едется, не приедем. Ждите.

Отключившись, посмотрел на побледневшую Аделию:

– Что, не хочет девочка дожидаться весны, да?

Они добрались до дома, когда уже стемнело, правда, благодаря снежной метели сумерки наступили белесые, будто сажа, разбавленная в молоке – луна пробивалась сквозь снежную завесу, разливало тускло-розовый свет, а ночное покрывало кутало деревню так плотно, будто прятало ее от звездной вселенной.

Автомобиль Макса, выбравшись из ледяного крошева, замер у ворот. Аделия вытянула шею, вглядываясь в очертания притихшего дома: темная горбатая крыша, две открытые террасы, занесенные снегом, светлый облицовочный кирпич поблескивал на морозе, а коричневые рамы стрельчатых окон второго этажа напоминали изогнутые в удивлении брови. Только расположенное под крышей круглое окно с витражом осталось равнодушным к происходящему, нежно-голубая незабудка, припорошенная снегом, казалась печальной и потерянной.

К машине Макса подошли Светлана и Дмитрий, следом за ними, запахнув мужнину куртку, появилась Римма Аркадьевна. Макс вышел наружу, помог перешагнуть через сугроб Аделии.

– Ну, рассказывайте. – Предложил бодро.

– Мы в дом не заходили пока, – сообщила Светлана, – боязно.

Аделия прищурилась, посмотрела на витраж – что-то в нем было иначе, что-то не укладывалось в привычную картину.

– А что, визг и крики все слышали?

Римма и Светлана переглянулись, кивнули почти одновременно:

– Да, все, и дети, и мы.

– Откуда шел звук? Из подвала? Снаружи?

Дмитрий пожал плечами:

– Я бы сказал, что от стен.

– Как-то отовсюду шел звук.

Макс, не застегивая куртку, сунул руки в карманы брюк, скептически хмыкнул:

– Может, подшутил кто над вами? Музыку записал, да через динамики прогнал?

К ним присоединились Карина и Рафаэль, из старенького Пежо показались заспанные физиономии Вадьки и Василисы с Артемом. Шумно зевнув, подростки вышли из машины.