Оно нашлось километрах в пятнадцати от места нашей стоянки и удовлетворяло всем требованиям. То есть, во-первых, там не было никаких следов человеческой деятельности. А во-вторых, рядом с водой имелось ровное место, вполне достаточное для взлета и посадки «Шаврушки» — в режиме гидроплана мы ее еще не испытывали. Со мной была аппаратура, и я открыл переход в гараж, а оттуда — на Хендерсон. К месту моего появления уже спешил дядя Миша.

— Ну как оно там? — поинтересовался он.

Я рассказал, как именно и что в связи с этим, по моему мнению, надо делать.

— Посланец, говоришь? — задумался дядя Миша. — Ладно, поработаю и посланцем, а пока покатили из ангара «Шаврушку».

Вскоре фюзеляж с хвостом, центропланом и отдельно два крыла стояли на площадке, с которой мы будем перекидывать их сначала в гараж, а потом опять в шестнадцатый век, только на несколько тысяч километров западнее.

— Ладно, ты готовься, а я схожу переоденусь, — сообщил майор.

Все правильно: его наряд, состоящий из шорт и тельняшки, не очень соответствовал образу божественного посланца. Я их, правда, ни разу не видел, но все равно был уверен, что они должны выглядеть как-то по-другому, более солидно и возвышенно. Интересно, какую одежду дядя Миша сочтет достойной столь неординарной миссии?

Действительность оказалась несколько неожиданной, но потом я понял, что это, пожалуй, лучший вариант. Дядя Миша вышел в парадном мундире советского офицера! В том, который для строя, то есть с ремнем и сапогами. Слева на груди располагались четыре ряда орденских планок, а справа — орден Красной Звезды.

— Класс! — подтвердил я. — Самое то, что надо. Ну, потащили самолет?

Вскоре фюзеляж и крылья «Шаврушки» оказались на берегу лагуны острова Чатем. Дядя Миша с интересом озирался.

— А тут, однако, ничего, и даже не жарко, — резюмировал он. — Далеко ты уплыл, как-то даже не очень верится. Лады, зови Марика, и начинаем собирать машинку.

Сборка заняла час с небольшим, потом мы проверили машину, после чего дядя Миша прошелся по будущей взлетной полосе. И вот наконец самолет готов к полету. Майор снял фуражку, сунул ее в бардачок и влез на пилотское место. Я занял пассажирское. Завелся сначала правый, потом левый движок. Дядя Миша дал им прогреться, а потом двинул рычаги газа от себя. Моторы перешли с тарахтения на вой, и амфибия, пробежав по спрессованному песку метров сто, взлетела. Марик помахал нам рукой и полез в лодку — ему предстояло возвращаться к месту стоянки по воде. А мы сделали круг и направились к ней по воздуху.

За время нашего отсутствия народу заметно прибавилось. Кроме шамана с двумя тетками, около лагеря теперь стояло еще человек десять. А за холмом, из-за которого к нам вышла делегация, кучковалось не меньше сотни.

Дядя Миша прошелся над самой землей, прикидывая, куда именно садиться, потом добавил газа, сделал круг и начал заходить на посадку. Пробег кончился у самой воды, метрах в двадцати от самых смелых аборигенов.

Мы с майором вылезли из кабины. Он снял шлем, надел фуражку, строевым шагом подошел к шаману, приложил руку к козырьку фуражки и рявкнул:

— Здравствуйте, товарищи аборигены!

Причем это получилось столь внушительно, что я не очень удивился бы, ответь они: «Здравия желаем, товарищ майор!» Но люди просто потрясенно молчали.

— Поздравляю вас с окончанием предыдущего и наступлением нового этапа в вашей жизни!

Опять молчание. Та тетка, что уже падала, вновь не удержалась на ногах, но сейчас шаман не обратил на нее никакого внимания, буквально поедая глазами майора.