Относительная ценность жизни

В далекие 90-е годы прошлого века в одном из детских домов, куда меня пригласили для консультации, повесилась девочка. Правильнее сказать, она попыталась повеситься, но другие дети успели ее спасти. Мне нужно было ответить на простой вопрос: что с ней делать дальше?

Этот детский дом, как говорится, имел широкую известность в узких кругах. Смышленые дети умудрились не только наладить процветающий бизнес предоставления сексуальных услуг жителям района и города, но и после того, как рынок ординарной проституции девочек-подростков исчерпал себя и доходы перестали расти, дети организовали разветвленную сеть инновационной проституции мальчиков-подростков.

Девочка прибыла в детский дом несколько дней тому назад. Родители погибли в автокатастрофе, родственники не изъявили желания забрать подростка, и после соблюдения всех процедур девочка была направлена в данный детский дом. Не повезло трижды.

Вечером несколько старших девочек выпили и решили провести новенькой «школу молодого бойца». Сначала они несколько часов били ее, а потом вытащили во двор и заставили съесть собачьи какашки. На следующий день вся школа-интернат бегала за новенькой с радостными криками: «Говноедка! Говноедка!». Вечером девочка уединилась в классной комнате и попыталась повеситься. Дети (опытные психологи-практики) разумно предположили, что своими действиями доведут новенькую до самоубийства, поэтому бдительно следили за ней, подглядывали в замочную скважину и, когда девочка попыталась свести счеты с жизнью, забежали в класс с заранее приготовленным ножом, перерезали веревку и потом еще долго таскали девочку на руках по школе с криками: «Повесилась! Повесилась!».

– Куда нам ее теперь? – спросила меня директор.

– Не знаю, давайте поговорю с ней для начала, – ответил я.

В комнату, опустив голову, вошла худенькая девочка-подросток и села на предложенный стул напротив меня. Она достаточно подробно и связно рассказала все то, что я кратко изложил выше.

– Ты зачем какашки ела? – спросил я.

– Они меня угрожали убить. Говорили, что если съем, то отпустят и все закончится.

– И что нужно было делать?

– Я не знаю. Что я могла сделать? Их было много, и они все старше и больше меня.

– Значит, нужно было умирать, – сказал я. – Это даже не вопрос. Сама посуди – ты съела собачьи какашки, потом на следующий день умылась позором, потом сама же пошла и попыталась убить себя. Какой смысл было их есть?

– Я об этом не подумала.

– Подумай. Только еще подумай, что смерть в данном случае – это хороший вариант, но не лучший. Можно было попытаться защищаться. Их было больше, они были сильнее, но они были пьяные, и ты могла…

Дальше я научил ее тому, что может сделать даже очень маленькая девочка с очень большими девочками (и мальчиками), чтобы навсегда отбить у последних желание кормить кого-либо собачьими какашками.

– Ты ведь ничего не потеряла бы. В крайнем случае, убили бы. Умерла бы в бою.