Вторая попытка поворота удалась Жеже уже лучше, но отбыл он все–таки по диагонали. Как я всегда говорила, шахматная доска для всех одна и та же, будь ты слоном, ферзем или пешкой.
Я спокойно распечатала конверт, чего не делала очень давно, но привычный жест вернулся будто сам собой. Почта — это как велосипед. Я расправила бумагу, потому что слова немного расплывались, хотя состояли из заглавных печатных букв. Наверно, убийца боялся, как бы я не обратилась к графологу.
ДОРОТЕЯ,
МОЖЕШЬ БЕГАТЬ СКОЛЬКО УГОДНО, НО ОТ МЕНЯ НЕ УЙДЕШЬ.
УЗЫ КРОВИ ПРОЧНЕЕ ВСЕХ.
Подписи, разумеется, не было.
Жеже испарился. Остальные глядели на меня, как на божество. На улице письма получают не каждый день.
12
Робер не стал кочевряжиться и дал мне свой адрес: подвал, где обосновались бездомные, в самом центре черного квартала — квартала «мамбадуев». Но он заверил меня:
— Они не опасны. Они даже по–французски не понимают.
Но я всегда говорила, что там, где торгуют дерьмом, больше всего шансов в него вляпаться.
Для тех, кто не в курсе, поясняю, кто такие «мамбадуи»: это африканцы, которые проводят модернизацию родной деревни в своем далеком краю, продавая у нас наркоту. Но это уже иная история, или круговорот взяток в природе, если угодно.
Следовало еще найти такси, водитель которого настолько отчаялся, что согласен загрузить на борт трех моих каракатиц, но оказалось, что в наши трудные времена это совсем нетрудно. Я предупредила их, что приеду позже. Чтоб они не беспокоились.
Я не стала уточнять, что сама беспокоюсь за четверых.
Найти адрес продюсерского бюро Хуго было не сложно. Я умею пользоваться «Минителем»[12]. А уж коль я все равно зашла на почту, то там же купила телефонную карточку и нашла свободную кабину в укромном уголке.
Я себя не обманывала. Я тянула время. Услышать голос мужчины моей жизни после стольких лет означала рисковать рецидивом. Я перечитала записку, которая казалась дурной шуткой. Ни Поль, ни Хуго никогда не смогли бы разродиться подобным текстом. Или жизнь их здорово потрепала. И все же «кровные узы» — это скорее Поль.
Я набрала номер.
Я попала на секретаршу с голосом, который добавлял лишний ноль к ее ежемесячным четырем тысячам франков: она попросила меня уточнить, кто именно желает говорить с господином Мейерганцем, и я сказала: Доротея Мистраль.
Она повторила, не без труда, это труднопроизносимое имя, приклеив к нему безмолвный ярлык «Незнакомая Знаменитость», а затем вернулась к трубке, чтобы объявить, что господин Мейерганц еще не пришел, может ли он перезвонить мне и куда? Я дала номер телефонной кабины и стала ждать.
А теперь главный вопрос: действительно ли в нас сосуществуют все возрасты, через которые мы прошли? Если да, значит, стареть — это собирать все больше и больше народа под одним черепом. Следите за моей мыслью?