Она погладила его по лицу, коснулась губ, прошептав в них короткое и быстрое: «ммм, ты такой колючий!». Ей нравилось это, но Лира повернула его лицо обратно, прежде чем Эверт попытался украсть у нее новый поцелуй.

– Посмотри еще раз. Я могу не понимать в магии, но вижу вот эту несостыковку.

Эверт пока не видел ничего, кроме того, что уже назвал ей.

– Я уверена, что за той ситуацией во тьме, где ты увидел вход в комнату времени тоже стоит она и никто больше. Она не могла изменить прошлого, но хотела, чтобы оно изменило ее жизнь. Она была определенно лучше с ним, чем без него.

Эверт сомневался в сказанном, но свежий взгляд на то и свежий взгляд – видит ситуацию под другим углом.

– Она бы не смогла открыть ее. Это исключено. Берг не стал бы делиться с ней подобными знаниями даже не потому, что считал это неправильным, а потому что они не открываются первому попавшемуся. Я буду старым и дряхлым стариком, когда оно откроется мне.

Девчонка цокнула в ответ на его бескомпромиссный тон, но Эверт продолжил говорить.

– Как бы она стала расплачиваться с Кэт? – продолжал гнуть свою линию Эверт. – Наверняка, она наобещала ей с три горных вершины?!

Лира пожала плечами, ответив, что за этим кроется большой обман и не иначе. Никто не стал бы помогать ей в таком опасном деле, если бы не огромный куш и близкие сердцу обещания.

– Генрих! –  Эверт обратился к советнику, отправив ему мысленное послание, преодолев одной лишь магией несколько десятков километров. – Разреши наш спор!

Появившийся в круглой комнате сыщик, внимательно выслушал ее, но перед этим бросил убийственно вежливое:

– Рад видеть вас в добром здравии, миледи.

– И я вас на двух ногах.

Повторив еще раз свою теорию, Лира отошла от двух мужчин. Один из которых был все-таки очень обижен на нее, награждал равнодушными взглядами и обращался лишь к одному Эверту, начисто игнорируя ее.

– Признаю, она права, – проговорил тот, стоило женщине скрыться на небольшом балконе. – Неизвестных много, но и София женщина незаурядного ума и требовать от нее очевидной предсказуемости не стоит.

Эверт знал его другим все это время. Траубе был настоящим другом и, если уже привязывался к кому-то, то искренне сопереживал и заботился о своих друзьях, а в случае с Лирой не было и дня, чтобы тот не справился о ее состоянии. Возможно, именно благодаря ему Лайнелл уверился в том, что нельзя изменить ничего. Мозги короля с каждым годом все больше и больше затачиваются под монарха и в нем теперь практически не узнать того, кто поджег преподавательскую раздевалку, смазал смолой стулья в столовой или кричал петухом на ректорской башне.

– Но причина… Тебе не кажется, что это уж как-то слишком уж… Просто? Нельзя вернуть мертвых.

Траубе двигался по просторной, захламленной, но все-таки обжитой комнате, показал концом трости в сторону балкона и сказал:

– Выходит, что можно.

– Она не умерла.