— А ну-ка, хватит! — я требовательно хлопнула ладонью по краю матраса, жалобно скрипнувшего всеми своими патентованными ортопедическими пружинами. Из крыльев Ната выпало еще некоторое количество перьев. — Нашли подходящее время для выяснения личных отношений! Вот разберемся со стригоями сначала, а потом хоть глаза друг другу повыцарапывайте! А ну, слушайте меня…

Натаниэль и Оливия нехотя угомонились, прекратили сверлить друг друга ненавидящими взглядами и повернулись в мою сторону. Я приблизила губы к уху ангела и, улыбаясь самым премерзким образом, коротко изложила возникший у меня в голове план, ликующе наблюдая, как челюсть красавца медленно отвисает с каждый моим словом.

— Аллилуйя, — шокировано выпалил Нат любимое словечко, едва дослушав меня до конца. — Сел, ты что, совсем сбрендила? Не согласный я ни в коем разе! Да что обо мне после этого друзья говорить станут? А девушки? Ты меня так совсем дискредитируешь в глазах молодых экзорцисток. Да надо мной сам Уриэль смеяться будет! И потом, на эту старую швабру даже упырь не позарится…

Но я одним командным взмахом ладони безапелляционно пресекла слабые протесты несчастного юноши. Рывком подняла его с кровати, критически оглядела со всех сторон и эффектно задрапировала в обрывки белой простыни, заматывая их наподобие тоги древнего сенатора. Коротковато конечно получилось, но так даже лучше. Эффектнее. Надо признаться, что голое загорелое тело, проглядывавшее сквозь прорехи самодельного одеяния, выглядело весьма сексапильно и придавало ангелу еще более соблазнительный, чем обычно, вид. Несколькими небрежными взмахами я пышно взбила его и без того шикарные локоны, цапнула с подоконника пестрый керамический горшочек с хилой геранью и сунула в послушно обмякшие руки.

— Вперед, мой победитель! — я развернула Ната к двери и довольно чувствительно пихнула в спину. — Над тобой не смеяться будут, а напротив — объявят народным героем и памятник еще при жизни воздвигнут…

вдохновенно продекламировала Оливия.

Нат обреченно всхлипнул и мученически раскорячился в дверном проеме.

— Садистки, не пойду я никуда!

— Ща как стукну! — с нехорошими интонациями пообещала Оливия.

Плечи юноши поникли.

— Да ты подумай получше, дурачок! — ненатурально увещевала я. — Ну, скажи, чем она плоха? Умная, стройная, красивая, добрая — да просто клад, а не женщина!

— Ага, так бы и закопал! — давилась хохотом вредная валькирия.

— Стервы! — тихонько выдохнул Нат и с левой ноги отрешенно шагнул через порог комнаты. — Аллилуйя! — донесся до меня его жалобный стон, медленно затихающий вдалеке.

— Со щитом или на щите! — в лучших традициях античных дам, провожающих на подвиг своих отважных воинов, прощально выкрикнула я вслед его удаляющейся фигуре и, опасаясь, что ангел передумает, быстро захлопнула резную дверь.

— Думаешь, получится? — скептично спросила Оливия, вытягивая из стоящего на столе блюда сочный персик и с упоением погружая зубы в его аппетитную мякоть.

— Не знаю, — сок второго персика брызнул мне на подбородок. — Подождем его возвращения. Вроде бы, старая грымза Ариэлла давно по Нату вздыхает… Да и харизма у него — дай Бог всякому!

— Харизма! — ехидно прищурилась ангелица. — Так ты все-таки успела ее разглядеть? Ну и какая она — такая? — валькирия вопросительно развела ладони, отмеряя примерно сантиметров двадцать — двадцать пять. — Или еще больше?

— Ну, зачем сразу все опошлять-то! — упрекнула я нескромную подругу. — Я же о размере… тьфу — о красоте души говорю, а не о том, на что ты намекаешь!

— Хорошо, пусть будет красота! Но что-то все равно не завидую я нашему рафинированному красавчику! — мстительно хохотнула Оливия и, не снимая сапог, бесцеремонно завалилась на благоухающую дорогим одеколоном кровать. — Ариэлла — она такая невзрачная… — тут ангелица скривилась с ярко выраженным чувством огромного личного превосходства. — Вот это и называется: ангелу чертовски не повезло!