Сквозь ресницы она видела мельтешение, слышала голоса, крики.

Где-то вдалеке грохотала гроза, она открыла глаза тогда, когда упали первые капли. Она еще ни разу не видела дождь с этой точки, снизу. Капли были белые, точно жемчужины, Жюстина лежала, а они падали, затопляли ее, впитывались в кожу и одежду, очищали, бодрили ее тело.

Бен сидел на корточках под навесом. Он переоделся в саронг и сейчас что-то помешивал на жестяном блюде, укрепленном над костром.

– Жюстина? – позвал он.

– Да.

– Все в порядке?

– Да.

– Есть хочешь?

– Не знаю. Может, и хочу.

– Переоденься во что-нибудь сухое.

Она посмотрела на кончики пальцев. Кожа сморщилась, словно она долгое время провела в ванне. Ладони были все в занозах.

Она сказала Бену:

– У меня кончики пальцев синие.

Она не знала, как сказать «синяки» по-английски.

Бен рассеянно кивнул.

Между деревянными палками был натянут кусок полиэтилена. Пригнувшись, Жюстина перебежала туда. Под навесом уже сидели Хенрик и немецкая пара. Жюстина скинула рюкзак. За стволами сверкнула молния. Тут же загрохотало.

– А где остальные? – спросила она.

– Пошли смотреть водопад.

Она опустилась на землю и попыталась развязать мокрые шнурки на кроссовках. Штаны были в прорехах, разбитое колено кровоточило. Вещи, лежавшие в рюкзаке, были упакованы в пластиковые пакеты, они не промокли, а вот содержимое поясной сумки превратилось в месиво: таблетки от головной боли, три тампона, блокнот для записей и несколько бумажных носовых платков.

Жюстина достала полотенце и стала вытираться. Парень в майке «Пепси» бродил в воде с рыболовным сачком. Время от времени он вытаскивал сачок, вынимал рыбу и совал ее в карман. Вскоре он вылез из реки и отнес улов Бену.