Выскочил на открытое место и затормозил, чуть не налетев еще на одну квинкану. Эта была поменьше, доставала мне примерно до колен и, похрюкивая, увлеченно тащила тело аборигена к куче с черепами. Пока она не обернулась или не прибыл любитель яблок, я прыгнул в соседний темный проем. Он был шире, но на стенах практически отсутствовал мох, который давал бы свет. В полутьме я пробежал всего метров двадцать, как что-то крепкое ударило меня в лоб.
«В Эфире! Вы получили урон. Минус 20 единиц здоровья. Наложен эффект оглушения длительностью 10 секунд. Повреждения снижены на 50%, так как урон был нанесен самостоятельно».
В глазах двоилось, голова гудела, но я стал шарить по полу в поисках выроненного копья, пытаясь сообразить, что еще за самостоятельный урон. Когда зрение вернулось и даже подстроилось под темноту, все стало понятно. Коварным врагом оказался потолок, который резко снизился сантиметров на тридцать. Сзади заверещали квинканы — хотелось думать, что они там дерутся за свежий труп, а не обсуждают, как поймать меня сообща. Держа руку перед собой, я двинулся дальше.
Через каждые тридцать метров проход сужался уступами. Все меньше простора оставалось как между стенами, так и между полом и потолком. Мне пришлось сначала опуститься на корточки, а потом и вовсе лечь и ползти, как гусеница. Даже локти я уже не мог выставить. Было тесно, темно, но помня, что это игра и застрять, оказавшись погребенным заживо, невозможно, я продвигался дальше по желобу до тех пор, пока не стал натыкаться на небольшие ровные отверстия в стенах, где было что-то холодное и липкое на ощупь.
«Плотоядная личинка квинканы», четвертый уровень. Съедобно, плюс двадцать процентов к скорости передвижения под землей на один час. Судя по вики Эфира, личинки оквинканивались к пятому уровню. Пока же можно было их не бояться, а дегустировать, наслаждаясь острым экзотическим вкусом. Ну или продать аборигенам как деликатес. К сожалению, вики не сообщала, что конкретно провоцирует личинок на переход с четвертого уровня на пятый, так что я усмирил исследовательскую жадность и пополз дальше, стараясь их не тревожить.
Потом за спиной послышались хлюпающие звуки, и что-то мокрое забралось мне сзади в штанину. Я взвизгнул и стал извиваться змейкой с такой скоростью, что даже не заметил, как головой пробил крышку, закрывающую проход. Глина вперемежку с травинками посыпалась за шиворот, но мне было все равно. Яркий свет ослепил меня, я пробкой вывинтился из узкого туннеля и покатился вниз по склону. Следом наружу высунулись квинканы и заворчали от солнечного света, как старые бабки. Личинка, которую я наконец вынул из штанины, моментально высохла на солнце, и я сунул ее в сумку про запас.
Я попал в очередную долину, очень похожую на первую, только вместо озера текла узкая быстрая речка, а за ней устроили нечто вроде армейского тренировочного полигона. Там сейчас скакали мои товарищи по испытанию. Я умылся в речке и рванул через полосу препятствий. Там были ямы с узкими мостиками и острыми камнями на дне; ряды лиан, натянутых на уровне колена и пропитанных чем-то едким; деревянные и каменные конструкции, которые, вертясь и шатаясь, мешали пробираться сквозь них и наносили урон. Больнее всего оказалось задевать едкие лианы — кислота, шипя, прожигала кожаные штаны и раз за разом понижала здоровье.
Периодически я натыкался на трупы, но не туземцев, а тех, кто хотел им помешать. На берегу лежали мертвые ярко-оранжевые жабы размером с корову, а вдоль тропинки, над которой болтались маятники-булыжники, белели скелеты, оставшиеся, кажется, от волков и от какого-то зверя, похожего на крупную кошку. Над кошачьим скелетом витал призрак в пятнистой шкуре, а на коленях перед ним стоял туземец, рыдал, рассказывал что-то и кланялся, не реагируя больше ни на что. Похоже, так выглядело таинство обретения тотема у воинов Ягуара.
Уворачиваясь от маятников, я добежал до безопасной зоны и полез в вики, но информации почти не было — только пометка, что аборигены, впитывая силу тотема, могут либо превращаться в него либо призывать себе в помощь. Тоже так хочу. Я бы даже согласился на волка, но над их телами призраков не было, только вороны кружили.
В беге на горку по камням я преуспел — не только быстро взобрался на гребень, но и обогнал нескольких подраненных конкурентов. Выносливости хватало. Я с легкостью шел вперед, не чувствуя напряжения и усталости, подтягивал свое тело, перепрыгивал с камня на камень. Солнце поднималось все выше, и когда я достиг границы долины, оно уже стояло в зените, припекая мне шею и бритые виски. Еще одно новое ощущение в цифровом облике — раньше почувствовать кожей оттенки температуры не было никакой возможности.
С гребня открылся вид на следующий этап испытания. Отвесный скалистый спуск вел в рощу. Земля у подножья была покрыта чем-то белым. Сначала мне показалось — снегом, но потом я понял, что это кости. Их прибавлялось, видимо, с каждым годом, когда во время испытаний кто-нибудь погибал, сорвавшись со скалы. Вот и сейчас я разглядел внизу загорелое тело со свернутой головой и сломанными ногами, недавно бывшее моим конкурентом. Еще несколько человек прилипли к скалам и медленно спускались на разном удалении от меня. Задерживаться в этой «долине покоя», как ее именовала карта, я не хотел. Наметил путь, метнул копье вниз, чтобы не мешало, и стал спускаться.
Медленно, но верно я добрался до брошенного копья и дальше продвигался без происшествий. Несколько раз отдыхал на удобных уступах, подкрепился парой яиц из гнезда неизвестной мне птицы и чуть не сорвался, когда мимо меня пролетел абориген из отстающих.
Костей было море, человеческие скелеты валялись вперемежку со звериными. Среди них была и квинкана невероятных размеров — сквозь череп я прошел, как в дверной проем, даже нагибаться не пришлось. Я не понимал, что надо делать в этой локации, а мои товарищи разбрелись кто куда — то ли искали что-то, то ли молились. Один, сидя на груде костей, раскачивался перед призраком толстого существа, напоминавшего медведя. Другой откопал череп, похожий на волчий, и нацепил его на голову в виде шлема. Вики молчала, упомянув только некое «таинство покоя». Но ни покоя, ни
безопасности не ощущалось — воздух искрился, по телу пробегали мурашки, и все вокруг будто замерло в ожидании неизвестной команды. Я даже не стал шмонать упавших аборигенов, хотя у одного на груди блестело что-то золотое и явно полезное для меня.
Но время шло, парень в шлеме из черепа был все еще жив, кости не сомкнулись на его голове. Да и остальных костяные лапы не хватали за ноги. Так что я, осмелев, тоже решил попробовать и выковырял острый зуб из челюсти гигантской квинканы. Взял самый маленький, но все равно он был длиннее моей ладони и с трудом поместился в сумку. Как только он отделился от челюсти, появились системные характеристики, заставившие меня удивленно присвистнуть, и раздался звук, который прозвучал пугающе громко на фоне окружающей тишины. Я напрягся в ожидании кары, на меня осуждающе покосились туземцы, которые бродили рядом, а челюсть квинканы с тихим скрипом схлопнулась, как бы намекая, что больше ничего не обломится. И все, опять тишина.
«Дневник путешественника. …Мы были измотаны долгим плаванием, болезнями и ссорами и, когда наконец вступили на столь прекрасный берег долгожданной земли, у нас не осталось сил ни на строительство укреплений, ни даже на ликование. Мы кое-как разместились, не озаботившись надлежащей охраной, за что поплатились в первую же ночь.
Они пришли до рассвета, в тот час, который считается самым темным. Часовые заметили яркие угли глаз, а потом началась резня. Квинканы — рептилии с длинными конечностями, позволяющими им бегать не хуже, чем имперским скакунам. Мы понесли потери, но отбились, и мне даже достался на память обломанный клык одной из тварей. Находка редкая. Из него выйдет отличный нож, наконечник для копья или, если правильно обработать, рукоять, усиливающая удар».