— Сколько времени прошло? Два года?

— Слишком много. — Я отстранилась, держа лучшую школьную подругу за руки. Мы встретились на физкультуре и сразу же подружились — мы сидели вместе на скамейке и обсуждали нашего симпатичного учителя. Мы обе пускали на него слюни.

Миранда была прекрасной темнокожей девушкой, и ее личностные качества были сравнимы с красотой. Она всегда поддерживала меня, даже когда я сбежала из города и не хотела ни с кем общаться. Миранда не позволила мне вычеркнуть себя из жизни.

И сейчас, стоя напротив нее, осознание того, сколько сил приложила Миранда для сохранения нашей дружбы, ударило меня, словно скоростной поезд.

— Я была такой дерьмовой подругой.

Миранда наклонила голову в сторону.

— Что?

Я опустила руки и сделала шаг назад, прислонившись к стойке.

— Просто я была паршивый подругой. Когда уехала отсюда и даже не сказала тебе.

Ее темные брови элегантной формы приподнялись вверх.

— Да, это было дерьмово.

— Вот видишь! — я покачала головой. — Ты звонила и звонила. А я не отвечала. Все остальные друзья сдались, но не ты.

— Конечно, нет. — Она положила руки на бедра. — Друзья не подводят друг друга, особенно после того, как у одного из них проходят ужасные события в жизни. А что до тех, которые сдались? Да пошли они. Им стоило понять, через что ты прошла, и поддержать тебя. Они должны были сделать то же, что и я. Дать тебе пару месяцев, а потом посадить свою задницу на самолет и примчаться к тебе.

Именно это Миранда тогда и сделала.

После того… как меня выписали из больницы, я была в ужасном состоянии — как физическом, так и эмоциональном. Я неделями лечила свой разум. Конечно же, никто меня не винил.

Когда голова, наконец, пришла в порядок, я решила, что не могу оставаться здесь. Каждый раз, когда я выходила куда-то, люди начинали пялиться. Они шептались. Показывали пальцами. И это не говоря уже о давлении СМИ.

Долбаные стервятники, кружащие вокруг добычи.

Я хотела дождаться осени, выбирая колледж как можно дальше отсюда, и сказала об этом маме, лишь когда остановилась на Университете Флориды. Мама идею не оценила, но поняла меня.

Больше я никому не сказала.

— Я рада, что мама сказала тебе, где я была все это время, — сказала я со слабой улыбкой на лице. — И я рада, что ты посадила свою задницу на самолет и нашла меня.