– Хорошо.
– Там ветер и холодно. Я не хочу, чтобы ты замерзла.
– Все в порядке. Я не замерзну, не переживай.
Кирилл поднимает с пола свой кожаный черный рюкзак, выпрямляется и забрасывает его на одно плечо. Он смотрит на меня, я смотрю на него и ощущение, что чего-то в этом прощании не хватает, чувствуется все сильнее.
– До встречи, – улыбается он.
– Угу. Увидимся.
Раз: мы улыбаемся.
Два: я с трудом выдыхаю носом воздух.
Три: Кирилл перестает улыбаться и обхватывает рукой мою шею.
Он притягивает меня к себе и наклоняется к моим губам. Резко, без лишней медлительности. Наши языки сплетаются, но никто из нас не закрывает глаза. Замечаю, как темнеет его взгляд, когда я ловлю его влажный язык зубами и сжатием челюстей даю понять, что просто так никуда его не отпущу.
Кирилл издает глубокое рычание и сильнее сжимает руку на моей шее. Я притягиваю его к себе, схватившись за воротник серой кофты, и когда резкий, страстный и влажный поцелуй подходит к концу, Кирилл медленно ослабевает хватку, на пару секунд задерживает свою ладонь на моей ключице, а после, с тяжелым дыханием целует меня в кончик носа и тихо говорит:
– До встречи, хорошая.
– Увидимся, милый.
Глава 16
Да, мои конечности замерзли, нос заледенел, но внутри бушует пожар. Я мельком оглядываю бегающих туда-сюда парней по полю, и надолго задерживаю свой взгляд на
Что? Совесть, это ты там по-прежнему хрипишь? Милая, не старайся, я уже давно пропала и не имею бешеного желания становиться хорошей девочкой. Потому что мне уже больше никогда не стать ею.
– Подожди меня в коридоре, я переодеваюсь, – говорит мне Кирилл по телефону, когда я захожу в теплое помещение.
Я медленно хожу туда-сюда, рассматриваю фотографии на стене, а их невероятно много. Цветные, черно-белые, вырезки из газет… Когда останавливаюсь напротив плана эвакуации, меня кто-то подталкивает в плечо.
– Идем, идем, идем, – тихо говорит Кирилл и открывает передо мной двери.
Мы выходим на улицу, оба в капюшонах, с опущенными головами, как голливудские звезды, что скрываются от папарацци.