Плотников подозвал к себе Сергея и негромко бросил:
— Ты пока малость успокой потерпевшего, а я поеду технику пригоню. До меня никуда не отлучайся.
«Урал» взревел, и скоро Плотников скрылся за поворотом. Сергей стоял в нерешительности: честно говоря, он не знал, что надо делать. Потоптался на месте и предложил пачку «Интера»:
— Может, закурите, товарищ?
Водитель сигарету взял и долго, неумело прикуривал от спички.
— Папочка, — подойдя, произнесла девочка, искоса глянув на Сергея, — давай поедим. Нам мама пирожков на дорогу положила.
Отец послушно достал из кабины сверток и расстелил его на пеньке. Девочка взяла пирожок и стала аккуратно жевать.
Сергей постоял немного подле них и пошел замерять тормозной путь. Рулетки с собой не было, и он начал вымерять черную полоску, перечеркнувшую шоссе, шагами.
— Дяденька, — вдруг услышал он за спиной голос девочки, — покушайте, пожалуйста. Очень вкусные.
Сергей обернулся, смущенно поблагодарил, но девочка глядела на него так искренне и просяще, что он взял пирожок из протянутой руки. Взять-то взял, но откусить не решился: неудобно как-то — все же он при исполнении служебных обязанностей. Так и держал до возвращения Плотникова.
— Ну, здесь все, — подытожил Плотников, когда ЗИЛ увез потерпевшего с дочкой в кабине, а беспомощный «Запорожец», поднятый автокраном, — в кузове. — Проедемся по трассе, посмотрим, что делается. Начало, будь оно неладно, положено.
Сергей вздохнул и забрался в коляску. На душе было пасмурно. Плотников, видимо, понял его состояние.
— Не дрейфь, Сережа. Привыкнешь. Эта аварийка, можно сказать, мелочь. Цветочки. Бывает куда хуже. Так, что дальше некуда…
Они медленно ехали по шоссе. День уже кончался, закат слабо высвечивал верхушки сосен. Пахло вечерней свежестью.
— Сейчас в отдел позвоним да по стакану чая выпьем. Продрог я что-то малость, — сказал Плотников, остановившись у поста.
Пока старший лейтенант докладывал по телефону обстановку, Сергей разглядывал его. Среднего роста, сухощавый, с задубленным на ветрах лицом. Большой прямой нос, густые нависшие брови придавали лицу несколько угрюмое выражение. Глаза не выцветшие, живые, но какие-то печальные, что ли.
Плотников опустил на рычаг трубку и посмотрел на Савина.
— Ты чего на меня засмотрелся? Чайник бы лучше включил. Я колбаски в автобазе купил. Дадим желудкам дотацию.
Он снял фуражку, разгладил проступившую на лбу красную полоску и принялся перочинным ножом мелко отсекать колбасные полукружья.
— Павел Антоныч, а вы где воевали? — неожиданно спросил Сергей.