Бережно подняв хрупкое тельце головой вперед сунул в валенок. Никаких дополнительных инструкций по лечению домовых путем переселения человечек не оставил. А у меня, как назло, под рукой не оказалось справочника «Первая помощь страдающим делевелами неписям». Да и не было у меня такого никогда. Домовой провалился в валенок и пропал. Будто и не было. Из валенка послышался глубокий вздох облегчения. А потом почти сразу заливистый плач и причитания.

Я подождал немного, не решаясь прерывать душевные терзания домового… Хотя теперь, наверное, уже не домового, а… валеничного? Валенкового? Истерика вроде пошла на убыль, и я позвал:

— Эй… Как там тебя… Домовой. Ты как? Очнулся? Перестал обнуляться? Все у тебя там в норме?

— Кокое тааам! — раздался вопль с ярко выраженным вологодским акцентом. — Был я домовой, да весь выыышеел! По мирууу в ентоом валенкеее пойдуууу! Ооох… сирота я, сироооотаааа… Сиротиииииннууушкааа… Одиноооокая во пооооле былииинууушкааа… Оооох…

Мне даже треньканье балалайки почудилось. Хотя откуда он там мог ее взять, в валенке? При нем не было, когда я его запихивал, это точно.

Голос из валенка был несколько трубным, и активно налегал на «о». Поэтому грустная песня о нелегкой доле бездомного домового вызвала у меня чувства совершенно противоположные ожидаемым.

Я заржал.

— А валенок, хороший, чистый, — внезапно переключился домовой, прямо на середине куплета. — Одобряю. Ты меня в него определил?

— Ага.

— Блогодарствую, — раздалось подозрительное бульканье, и почти сразу высунулась из валенка бородатая мордочка. — Шоп тебе никогда о ступеньку не споткнуться, во! Ну и головой о притолоку не вдариться. И до кучи шоб пальцы дверью не прибить!

Внимание: выполнен скрытый квест «Спасти Домового».

Получена награда: 1000 очков опыта, увеличена личная расположенность домового к вам на 1000 пунктов, повышена характеристика «Внимательность» на 50 пунктов при условии, что вы находитесь в рукотворном помещении.

— Но жить в валенке всегда, вот не хочу и все! Нужно мне новый дом найтить и шоб бесхозный! То бишь, без другого домового. Люди — ладно, они постоянно зоводються, аки тороканы…

— Ч… чего?

— Шо не понятно? — возмутился домовой. — Погорелец я. Избушка вон, вишь, померла без присмотру. Погибло… Ведь все погибло… Шуба… две… три… пять шуб… сомовар… пятнадцать самоваров… или боооольшеее… если те, шо без носиков считать… Все, ведь все шо нажито непосильным трудом… подушка пуховая… одеяло… три… нет, пять. Скоро избушка совсем протухнить… а я чаго? Валенок-то, оно не то, на долго-то… да и стыдно в валенке-то жити… Будто джин бусурманский в лампе, прости господи… И вы боги, тоже, простите, не нарошно, ога… Благо, догодалси ты непутевый, валенок сыскать… Не, валенок-то, как раз хороший… Путевый валенок то, вон и пятка прошита… И на том спосибо… Но долгонько я в нем не продержуся. Я хоть аэрофбией и страдаю, но не в такой же сильной форме-то!

— Судя по запаху, ты алкоголизмом страдаешь!

— Нет! Я им нослождаюся! — из валенка явно дохнуло перегаром. Ну, точно. Алкаш. Когда домовой издыхал на свежем воздухе нравился он мне гораздо больше.

— А ты как думал? Тут ведьмы жили, спервоначалу Яга, потом Гуля… У них все ностойки на спирту. И ведь усе надо продегустировать, ничего не пропустить… А вдруг брак? Производственный, и-ик… Робота токая. Шо поделать… Вот и не щадил живота своего!

— Скорее печени.

— Ее тоже, — не стал спорить домовой. — Спосибо тебе, конечно, добрый молодец, шо не бросил помирати… И дом мне подыскал временный хоть и маленький, но сносный… Как тебя зовут то, герой?