— По дуге, что ли?

— Неее. В обход.

— Долго это.

— Зато без… этих… квакушек… бррр… И мы быстро пойдем! Барин, хочешь, я тебя понесу? А сам бежать буду!

Я прикинул все плюсы и минусы. Ну, то что ездовые собаки, коты и даже ездовые гномы бывают, слышал… Но ездовой холоп — это уже перебор.

Я представил, несется он, значится, на встречу закату широкими балетными прыжками. Волосы красиво так по ветру развиваются… А я сижу, как говорится «на худых горшках». То есть у него за спиной, обхватив за шею руками и поперек пуза ногами. И меня мотыляет туда-сюда… Я иногда бьюсь носом о его затылок, от чего Нафаня попеременно то умнеет, то глупеет.

Или того хуже. Он несет меня на руках, аки красавицу… Наши глаза встречаются. И мы сливаемся в долгом сладостно-страстном поцелуе… Меня аж передернуло.

— Нет, — твердо отказался я. — Не нужно нести. Не инвалид я. И не беременный… Но пошли тогда быстро.

— Конечно!

И Нафаня уверенным шагом ломанул прямо через пожухший, но от того не менее колючий малинник. Но зато в сторону противоположную от нужного мне озера.

Когда он из него выпутался, мы пошли туда, куда нужно. Лишь немного забирая в сторону. По пути я осторожно поинтересовался:

— Хм… Господин Дорин, а как вы относитесь к рыбе? В частности — щукам?

— Ээээ… Чего?

— Рыбу тоже боишься? Нету такой фобии? Она ведь тоже мокрая и скользкая.

— Не… Рыб я не боюся. Рыб я ем.

— Чудны дела твои, Господи… Ладно. Ты знаешь, что у тебя в кармане щука?

— Где?

Рыжий сунул руку в карман, изменился в лице, но смолчал. Вынул руку. За сарделькообразный палец уцепился мелкими острыми зубками небольшой щучонок, сантиметров тридцати длинной. Щученок сомкнул челюсти намертво и бешено поводил глазками.

— Ой, — сказал Нафаня и попытался стряхнуть щучонка.

Тот не стряхивался и только глубже вгрызался в палец.