– Я хотел узнать, как ты, – произносишь ты как ни в чем не бывало. – Твой телефон все время выключен. Я очень беспокоюсь, когда не могу с тобой связаться.

Розовые кусты мисс Нортон совсем облетели. Из-за тебя мне кажется, что я прохожу мимо них слишком долго. Наверно, это не так: я уже около машины.

Открываю заднюю дверцу и залезаю внутрь. Ты успеваешь схватиться за нее прежде, чем я ее захлопываю.

– Подвинься, Кларисса. Я еду с тобой.

Твоя голова и плечи уже внутри. Ты стоишь, изогнувшись, и дышишь на меня зубной пастой. Слишком много мяты; наверно, был еще и ополаскиватель. Несмотря на все старания, от моего спокойствия не осталось и следа.

– Он не со мной! Я не хочу, чтобы он садился в машину! – кричу я водителю, с которым ехала вчера утром.

– А ну, отстань от нее! Убирайся на хрен из моей машины, или я вызову полицию!

Моя мама постоянно говорит, что таксисты считают своим долгом защищать пассажиров: они знают, почему женщины готовы платить за такси. В ее представлении таксист – это обязательно высокий и крепкий мужчина, этакий герой-спаситель.

Мама часто оказывается права. С водителем мне действительно повезло. Правда, это женщина. Немолодая и невысокая, но решительная, твердая и бесстрашная на вид. Жесткие седые волосы, прекрасная стрижка. Я уверена, что ей и в голову не приходит их красить. Одета она в джинсы и оранжевый свитер из пушистой шерсти. Сейчас она совсем не похожа на ту милую, общительную женщину, которая вчера успела покорить меня за те несколько минут, что мы ехали до станции. Она открывает дверцу, всем своим видом показывая, что готова перейти от слов к делу.

Твоя голова и плечи выныривают наружу. Я захлопываю дверцу, водитель захлопывает свою, но ты не отходишь от машины и стучишь по крыше кулаком:

– Кларисса, за что ты со мной так?

Опустив стекло передней пассажирской двери, женщина что-то угрожающе кричит тебе, и мы трогаемся.

– Кларисса! Кларисса! Я этого не заслуживаю, Кларисса!

Я по-прежнему на тебя не смотрю. Я хочу сделать все как надо. Как написано в брошюрках. Боковым зрением я вижу, что ты бежишь за нами до самого поворота, натыкаясь на все встречные деревья и фонари. Я слышу, как ты выкрикиваешь мое имя. Таксистка вполголоса ругает тебя больным на всю голову уродом. Я приношу извинения за беспокойство, а она – за свой язык, и мы убеждаем друг друга, что здесь не за что извиняться, хотя нам обеим ясно, что это просто дань вежливости. Благодарю ее за помощь.

Перед тем как выйти из машины, я прошу у нее визитку. Мне нужны свидетели.

Несмотря на холод, у меня совершенно мокрая спина и потный лоб. И все же можно считать, что день начался по-настоящему удачно. С сегодняшнего дня я буду держать тебя под контролем.

Лечу по платформе в какой-то эйфории. Мобильник сообщает, что пришло новое сообщение; испуганно смотрю на экран – точно маленькая девочка, которая боится увидеть в темном зеркале чудовище, но все равно заставляет себя в него заглянуть. К моему изумлению, это Ровена: объявилась после долгого молчания. Она пишет, что вечером будет в Бате и что мы встречаемся с ней в одном французском ресторане, который Генри как-то раз назвал отвратительным. Я там ни разу не была. Отвечаю, что приду, и шлю два поцелуя. Потом отключаю телефон и сажусь в поезд до Бристоля.