— Тяжеленный, зараза, — выдохнул Петр и выпрямился.

— За языком следи! — одернул я будущего крестного. — Давай вниз, снимать будем.

Мы спрыгнули на землю и сдернули ящик из кузова, остановив его падение у самой земли.

— Ох! — донеслось изнутри. — Тише вы, ироды! Смертушки моей хотите!

— Помалкивай, отче! — шикнул я негромко, и успокаивающе добавил: — Немного совсем осталось.

Женщины ждали нас уже дома, основательно подготовившись. Когда я вошел в комнату, Маша возилась с малышом, а Полина шагнула мне на встречу с вопросами.

— Привезли? Никто не видел? А где он?

— Да не тараторь! Все в порядке, сейчас, только клещи с молотком возьму и сразу получите своего попа.

— Вы что, его еще и гвоздями в ящике забили? — жена, посвященная в план доставки священника, удивленно приподняла брови.

— Ага, чтоб не сбежал с перепугу. Слышала бы ты, какие он нам вдохновенные проповеди о христианском милосердии по дороге читал, пока не успокоили. Он уж думал, что злобные коммунисты его в ловушку заманили и убить собираются.

— Зачем так издеваться? Лицо духовное все же. Долг свой пастырский исполнить стремится.

— Это лицо могло бы и само ради долга потихоньку ночью прийти, однако побоялось. Отсюда и все его неудобства. Сам виноват.

— Ладно, иди уже, освобождай страдальца.

Тяжело вздохнув и задав себе риторический вопрос: «Зачем оно мне надо?», отправился освобождать с таким трудом убежденного и доставленного священнослужителя. Знали бы вы, чего мне это стоило! Батюшка сперва наотрез отказался войти в наше положение и крестить на дому. Еще бы! Если всплывет, то он виноватым в совращении кандидата ВКП(б) окажется. А вот если бы мы честь по чести сами в храм пришли — его дело сторона. Хотя эту проблему я решил большей частью деньгами, уговоры шли «прицепом» в процессе «торгов». А вот с комсомольцами дело обстояло совершенно иначе.

Перебирая в голове кандидатов в крестные, я неожиданно пришел к выводу, что они должны быть из самых правоверных партийцев. Расчет был прост как две копейки — эти будут гарантированно молчать, хотя бы из соображений не навредить самим себе. Вот только где таких лопухов найти? Петя Милов, по гроб жизни обязанный мне тем, что его не исключили из комсомола да еще подняли в бригадиры-ударники, стал первой жертвой моего коварства. Уговаривать и объяснять необходимость пришлось долго, но, в конце концов, совестливый пролетарий согласился. Всего один разочек. И чтоб больше я его ни о чем подобном не просил.

А в крестные матери я завербовал сохнущую по нему Машу, сыграв на чувствах. Для нее это был шанс как-то сблизиться с Петром. Вот я и подкатил к ней с предложением сделать взаимно доброе дело. В ответ мне незамедлительно было указано, что затея противоречит линии партии. И вообще, религиозные предрассудки не совместимы с кандидатским званием, поэтому она будет незамедлительно сигнализировать в парторганизацию, чтобы этот вопрос был включен в повестку дня ближайшего собрания.

— Хорошо. Подумаешь, сделаешь гадость своему учителю-наставнику, вырастившему из балаболки настоящего пролетария. За меня вступиться некому уже будет, как за Петра на том собрании. Ну ты помнишь… И он припомнит. Что плохого в том, что выйдешь замуж за кого попало? Зато за настоящего коммуниста! Будете друг другу «Капитал» по ночам цитировать. В строгом соответствии с правильной политической линией. Красота! А я своей работой и без партии прекрасно могу заниматься. Конечно, если будут мне палки в колеса вставлять разные сознательные комсомолки, как не идущему верным политическим курсом, тогда страна и без наших дизель-моторов остаться может. И будет всем счастье. Хрен с ней, с жизнью, зато коммунистическая теория и линия партии не пострадают.

— Семен Петрович! Ну зачем вам это нужно?! Нет никакого Бога, а религия — опиум для народа, чтобы его эксплуатировать удобно было! Зачем в бутылку лезть?

— А я не народ. Я сознательный пролетариат! И прекрасно сознаю, что соблюдение традиций объединяет ничуть не хуже коммунистической теории. Девиз у нас какой? «Пролетарии всех стран объединяйтесь»? А ты не хочешь ни со мной, ни с Петром объединиться. Нехорошо.

— А ну как узнает кто? Выгонят ведь из комсомола поганой метлой и меня и Петьку!