Вот жук! Да он совершенно точно знает, что я ему никакой не племянник, но зачем-то поддерживает эту версию. Какая ему выгода? Рассчитывает свою собственную легенду укрепить? Она и так была весьма устойчива, просто потому, что его прошлым никто не интересовался. Значит, причина в видах на будущее. И здесь вариантов всего два. Либо он «наш человек» и действительно планирует строить легкую промышленность, но не имеет достаточных навыков и ему нужен неофициальный помощник с каким-никаким опытом. Либо он «не наш» и рассчитывает что-то с меня поиметь. Хотя бы укрепить свое положение «династическим» способом. А вот это мы сейчас и попытаемся выяснить.

— Что это мы, дорогой дядя, все о прошлом да о прошлом, давай лучше о светлом будущем, — имитируя благодушие и среднюю степень опьянения, предложил я, — очень уж хочется узнать, как будет с одежкой при коммунизме в отдельно взятой стране. А то, не поверите, неделя уходит, чтобы платье или костюм купить, не говоря о деньгах. Ведь все по отдельности, да еще и это поискать надо.

— А ты ко мне обращайся, враз организуем, — нарком не без удовольствия демонстрировал свои возможности, а потом добавил: — Ведь родня на то и существует, чтобы помогать друг дружке, вместе житейские невзгоды преодолевать.

— Непременно. Но я не о том. Как-то неудобно племяннику наркома по улице пройти в дорогом костюме, когда все вокруг в домотканине. Не находишь?

— А ты не ходи. Ты на машине езди, — это что, он шутит так? Или я имею дело с классическим номенклатурщиком, напрочь оторвавшимся от «земли»? Не зная, что ему ответить, я просто сидел и смотрел на псевдородственника тяжелым взглядом, и он не выдержал:

— Ну что ты жилы из меня тянешь? Царизм, война, разруха, ничего же толком не осталось, все заново строить надо! Так и того не сделать сразу! Вон, с хлопком как быть? Тряпок не хватает, а его на порох забирают. Второго Туркестана у нас нет. С мясом так же, деньги выделим, мясокомбинаты построим, а что на них перерабатывать? И так за что не возьмись. Как наркомат образовали, сразу стал ресурсы подбивать, а там слезы одни. Баб надо чем-то занять им подходящим, хоть и старается твоя подруга им дело по плечу подбирать в машиностроении, но там легкой работы мало. Трудов непочатый край и быстро все не сделать, сколько золота ни заплати буржуям за станки. Потому как сперва сельское хозяйство поднять надо, чтобы легкой промышленности было что перерабатывать.

— Раз решать задачу «в лоб» долго, значит, другие пути искать надо. В обход. Разве целлюлоза только в хлопке есть? Нет, просто там она в готовом виде. Вот и выделить часть средств на поиск технологий получения целлюлозы из других источников, древесины например. Найдете — сразу скинете проблему обеспечения пороховых заводов на лесную промышленность. Поголовье скота мало? Так значит, упор надо делать на живность, которая быстро плодится, на кур например. Строить не мясокомбинаты, а птицефабрики. Их, кстати, прямо в городах размещать можно, женские рабочие руки туда пойдут.

— Экий ты находчивый, племянник! Вот ты мне лучше скажи, к какому году вы проблему с автотранспортом решите? Что наверху говорят, я и без тебя знаю, а внизу что слышно?

— А что внизу? Внизу только видно. Как Лихачев говорил, ЗИЛ должен был только к весне этого года конвейер пустить по плану. Год мы выиграли. Выпустили 12 тысяч 5–6-тонных грузовиков, которые каждый за два прежних АМО-2-3 считаем. Два года выиграли. Но это только начало, выпуск сдерживали смежники, сейчас ГПЗ-1 на полную мощность выйдет, ЗИЛ сможет достичь плановой мощности 50 тысяч машин в год. А вот много это или мало и когда автотранспорта будет достаточно, я без понятия, но цифры по нашему заводу я дал, считайте сами. Вам зачем, кстати?

— Да, понимаешь, мысль была частично решить проблему сырья за счет внешних источников. Монголия. Они бы нам с радостью и шерсть на сукно, и мясо продали, мы бы им тряпки, стройматериалы, топливо, корма поставляли. Только железнодорожную сеть там разворачивать нерентабельно. Остается автотранспорт. Машины мне обещали в «шерстяные» колонны выделить только «после удовлетворения внутренних потребностей», вот так. Но автопробег Москва — Владивосток все-таки будет, посмотрим, как автотехника себя в степи покажет.

— Про пробег слышу первый раз. А насчет Монголии… У нас что, своих степей мало?

— Хватает, на них нам лимит будет выделен в ближайшее время. Куцый правда. Но если машины испытание пройдут, думаю, можно еще потребовать будет.

— Да пройти-то пройдут, что там такого особенного? Степь ровная как стол, летом сухая. Там даже дорог не надо, направлений хватит. А с лимитами подшаманить можно по уму. На одну машину три-четыре прицепа заказать.

— Хитро. ЗИЛ сейчас из автопрома выведен, получится машины и прицепы из разных контор поступать будут, поэтому вопросов несоответствия количества, скорее всего, не возникнет. А мы, одним махом, в три-пять раз большую территорию охватим. Хитер! А потянет машина?

— Шерсть относительно легкая, но объемная, пять тонн в один ЗИЛ вряд ли запихнешь, с прицепами так же. Думаю, даже пять прицепов с шерстью потянет. Вот будет пробег, там и испытайте такую систему.

— Обнадежил ты меня, племяш. Ну давай по последней, за нашу партию, и по домам, а то время уже позднее.

Уходил я от наркома, так и не сделав для себя однозначных выводов относительно этого человека. Время и дело покажет, что он представляет. Жаль, конечно, что мне он ничем, кроме бытовухи, помочь не может. Хотя… Черт! Надо было ему насчет синтетики как-нибудь намекнуть! Жаль, дельные мысли приходят в пьяную голову сильно запоздав. А может быть, это и хорошо, что не ляпнул ничего сейчас, будет время подготовить почву для такого решения. Посмотрим еще, как он с пороховой проблемой справится. Хотя шины с синтетическим кордом хотелось бы иметь еще вчера!

Яркое апрельское солнышко, уже перевалившее за полдень, ярко освещало арсенал, на который выходили окна кабинета вождя. До первомая остались считанные дни, и снег давно уже растаял, а почки деревьев набухли и вот-вот готовы были распуститься яркой и чистой зеленью. Природе не было никакого дела до людских забот, она просыпалась под шелест свежего влажного ветерка и щебетание птиц, ее голоса несмело проникали сквозь приоткрытую форточку в помещение, где разговаривали трое, узкий круг, необходимый для решения конкретной задачи.

Разговаривали по-грузински, пользуясь тем, что все были земляками, и размеренные глухие слова Сталина перемежались со звучными репликами Орджоникидзе и четкими, сухими фразами Берии.

— Значит, товарищи, вы считаете, что создавать центральное КБ по дизелям, подобное тем, которые мы организовываем в области авиации и артиллерии, преждевременно? — Сталин сделал какую-то пометку на листе бумаги и посмотрел на собеседников.