— Нет, конечно, — ответил я. — Думаю продать его сарацинам. Прекрасный евнух из него получится.

Вру, разумеется. Я все-таки не зверь, а потому отдам ребенка в один из монастырей, где принимают подкидышей. За сегодня произошло многое: погибли сотни, возможно тысячи людей. Перебиты делегаты, съехавшиеся на выборы Великого магистра, сгинул флот новейших кораблей. В других обстоятельствах я непременно помог бы сэру де Арно, но только не сегодня.

Пусть лежащий на берегу человечек и не магистр, зато он заведует финансами ордена, причастен к множеству его секретов, каких я даже и вообразить не могу. Вот почему розенкрейцеру лучше уйти в мир иной, вслед за графом де Берларом. Оставшиеся в живых непременно попробуют возродить орден Золотых Розенкрейцеров, и чем меньше людей из прежнего руководства останется в живых, тем лучше.

Сэр де Степлдон изо всех сил прижал ребенка у груди, тот зашелся в истошном крике, я вытащил из ножен меч. Не стоило тянуть с казнью, на нас мог кто-нибудь наткнуться.

— Отпусти меня, — горячечно шептал розенкрейцер. — Я знаю, где хранятся сокровища ордена. Я осыплю тебя золотом, хватит и тебе и твоим внукам.

— Ты готов ко встрече с Создателем? — прерывал его я. — Положи ребенка, чтобы я случайно его не задел.

Он с трудом, будто отрывая часть себя положил сына на землю, в глазах загорелась мрачная решимость:

— Поклянись, что мой сын станет дворянином, и эти деньги будут твоими, — сказал он.

— Интересное предложение, — кивнул я.

— Помнишь, как мы встретились?

— Да.

— Меня схватили, потому что я ехал один, без охраны. Правда, глупо вышло? — он тихо засмеялся, не отрывая горящих глаз от сына.

— Продолжай.

— Я был в Венеции и Флоренции, Генуе и Ломбардии… да где я только не был! Я перевел все деньги ордена, о каких только знал, на секретные счета. Если бы только Великий магистр граф Крайхем прожил еще полгода, власть сама свалилась бы нам в руки!

Сэр Степлдон перевел на меня пылающий взгляд, крикнул:

— Понимаешь?

Я снова кивнул.

— А теперь все пошло прахом! Я должен умереть на забытом богом берегу, а сына отдаю в руки собственному убийце!

— Украденные тобой деньги будут искать, — заметил я. — Ты уверен, что хорошо замел следы?

— Я — лучший, — надменно объявил розенкрейцер. — Пусть ищут хоть до посинения, им не найти ни единого пенса!