— Есть.

Пехотинец встал, поправил на плече автомат, оставшийся от старшины.

— В какую сторону идти?

— Иди по лесу вдоль опушки и на открытое место не выходи. Днепр — вот он, стало быть, село, деревенька или, на худой конец, хутор должны быть обязательно.

Пехотинец ушёл с явной неохотой.

И тут подал голос танкист.

— Надо было меня послать.

— Чего же ты не вызвался добровольно?

— Ты же немца к немцам послал, — не ответил на заданный вопрос танкист.

— Это как? — удивился Саша.

— А ты разве не знал? Он из поволжских немцев. В армию ещё до войны призван был, потом — окружение. А нам политрук ещё в конце июня говорил, что немцев только в трудовые армии, на работу в тылу призывать будут. И евреев на передовую посылать нельзя — только в тыловых частях использовать.

— Не знал, — обескураженно ответил Саша.

— Может, он сейчас уже сдался немцам и сюда их ведёт. А у нас патронов — кот наплакал.

На Сашу как ушат ледяной воды вылили, аж холодный пот пробил. В таком случае надо срочно дислокацию менять, перестраховываться. А с другой стороны поглядеть — пехотинец этот воевал вместе с ними, в немцев стрелял, через железнодорожное полотно прорывался. Если бы хотел к немцам перейти, то сделать это можно было проще простого. Притворился бы раненым или убитым, а когда группа дальше пошла, поднял руки и прямиком — к гитлеровцам.

— Как ты говоришь, его имя и фамилия?

— Вилли Хаузе. Мы его Витей промеж собой называли. Когда мы с погибшим стрелком-радистом к группе прибились, он уже тут был. Кто он такой, из какой части — не знаю. Старшина его документы видел.

— М-да, занятно.

— Подозрительно! Я лично ему не верю.

— Подожди клеймо на человека ставить. Пока он ни в чём плохом не замечен, воевал не хуже других.

— Это — да, с этим не спорю.