Отправив слоновую кость в город Дитяти, который был снова восстановлен, мы лесом поехали в город Симбы, для безопасности выслав вперед разведчиков.
Он действительно был полностью оставлен.
Никогда я не видел места, имевшего более пустынный вид.
Черные кенда оставили его таким же, как он был. Только на алтаре, находившемся на рыночной площади, где были принесены в жертву трое несчастных белых кенда, лежала куча трупов тех воинов, которые умерли от ран во время отступления.
Двери домов были открыты. В них было оставлено большое количество домашней утвари, которую черные кенда не могли забрать с собой.
Мы нашли много копий и другого оружия, владельцы которого были убиты и теперь не нуждались в нем.
За исключением нескольких умиравших от голода собак и шакалов, в городе не осталось ни одного живого существа.
Пустота города производила впечатление даже большее, чем кладбище слонов у уединенного озера.
— Проклятие Дитяти сделало свое дело, — мрачно сказал Харут. — Сперва буря и голод, потом война, бегство и разорение.
— Это так, — ответил я, — однако, если Джана мертв и его народ бежал, где Дитя и многие из его народа? Что вы будете делать без бога, Харут?
— Каяться в своих грехах и ждать, пока небо в свое время не пошлет другого, — печально отвечал Харут.
Эту ночь я проводил в том самом доме, где был заключен с Марутом во время нашего плена.
Я не мог уснуть, так как в моей памяти воскресло все происходившее в те ужасные дни.
Я видел огонь для жертвоприношения, горевший на алтаре, слышал рев бури, предвещавший разорение черным кенда, и был очень рад, когда наконец наступило утро.
Бросив последний взгляд на город Симбы, я поехал домой через лес, в котором обнаженные ветви также говорили о смерти.
Через десять дней мы покинули Священную Гору с караваном в сотню верблюдов.
Из них пятьдесят были навьючены слоновой костью, а на остальных ехали мы и эскорт под командой Харута.
С этой слоновой костью, как и со всем связанным с Джаной, меня постигла неудача.
В пустыне нас настигла буря, от которой мы едва спаслись.
Из пятидесяти верблюдов, навьюченных слоновой костью, уцелело всего десять.