Тоннель сузился до широкого прохода в город. Металлические, резные ворота, засыпанные сейчас пылью и пеплом, были заперты. Ширри замерла возле них и отдышалась после своего длительного забега. Сердце колотилось в груди так быстро и так сильно, будто вот-вот готово было пробить грудную клетку насквозь и продолжить бежать дальше. Голова кружилась, и девушка крепко вцепилась в металлические выступы и шипы на городских воротах, чтобы не упасть.

«Вот вроде восемнадцать лет, а мозгов — как у эмбриона», — со злостью прошипел Фип и исчез из мыслей Ширри, устраивая ей бойкот.

Но девушку сейчас не сильно волновал обидевшийся на нее дух. Всё внутри кричало от нетерпения, и как только приступ головокружения прошел, Ширри глубоко вдохнула, выдохнула и приложила обе ладони к холодному ребристому металлу.

— Белая латунь. — прошептала Ширри, безошибочно определяя металл, и кивнула самой себе.

По два кольца на обеих руках зажглись голубоватым светом, по металлу потянулась энергетическая паутина, и металл, подчиняясь мысленному, или даже скорее внутреннему, какому-то бессознательному приказу девушки, начал расходиться в стороны, образовывая небольшой проход.

Ширри шагнула в темноту, скрывающуюся за воротами, и заделала обратно брешь в воротах. Правда, Ширри пришлось на несколько мгновений задержаться у металла, пытаясь повторить исходный узор латуни. Получилось коряво, но Ширри, подумав немного, решила оставить это дело. Сейчас было не до этого, да и руки ее вместе с коленями дрожали так сильно, что девушка совсем не могла сосредоточиться на каких-то там узорах.

Ширри отвернулась от ворот и вгляделась в мрак города.

— Фип… Фип, мне страшно…

Дух не отвечал. Ширри стиснула зубы. Дрожащие руки коснулись земли, девушка зажмурилась, глубоко вдохнула пропитанный дымом воздух и пустила энергетические потоки по земле. Синие нити оплели мощенную дорогу, заструились по небольшому мосту, под которым текла пересохшая сейчас речушка, постепенно проявляя очертания городских улиц, домов, площадей. Впереди показались углы первых глиняных домов, покрытых обожженной черепицей и резными золотыми узорами на фасаде, выплыли из темноты чугунные ножки фонарей, мраморные скамейки с тканевыми вставками и… обломки.

Ширри оцепенело подняла взгляд. От рук ее всё дальше и дальше тянулась паутина энергии, выхватывающая то одно пространство, то другое, то третье. Ширри, дрожа, глядела на разрушенные улицы городка, прогоревшие крыши, обугленные двери, оплавленные камни… И ни одного дэонца. Ни живого, ни мертвого.

«Нет… нет…» — внутри нарастала паника, всё холодело от ужаса.

Руки Ширри задрожали, из глаз брызнули слезы.

«Нет… не может быть… они были здесь… они живы», — Ширри растопырила пальцы, заставляя энергию бежать по своим жилам быстрее и нити ее протягивать всё дальше и дальше по всему городу.

Одна улица, две, три… Ширри почувствовала, как ее энергия истощается, потоки энергии туго, словно густо сбившаяся кровь, с трудом покидают ее тело, нити становятся тоньше и бледнее. Отчаянно впившись пальцами в умощенную гладкими булыжниками главную дорогу городка, Ширри с усилием продолжила выкачивать из себя энергию и пыталась охватить этой паутиной весь городок.

В ушах застучал неровный пульс.

«Остановитесь, Ширри!» — громко и грозно закричал Фип, всплывая откуда-то из глубины сознания и пытаясь перекричать стук сердца.

Горячие слёзы застилали глаза, ком в горле мешал дышать, а пальцы до боли врезались в холодный гладкий камень и ранил больнее самого острого осколка скалы. Ширри чувствовала каждый камушек и металл, через которые проходили потоки ее энергии, только вот теперь это не было единением, как в той пещере. Сейчас это было вторжением Ширри в пространство, которое не хотело ее к себе подпускать. Её синие нити живыми лентами тянулись по улочкам города, не смешиваясь и не растворяясь в них, потому что город, в отличие от первородной пещеры, был отстроен дэонцами, и каждый камень помнил своего создателя, в каждом кусочке хранилась энергия дэонца, которая не желала растворять в себе энергию Ширри, отчаянно пытавшуюся охватить весь город разом и убедиться, что нигде нет ни единой души.

Пульс участился. Ширри прерывисто задышала и, лишаясь сил, опёрлась на руки всем своим телом.

«Ширри!» — Фип закричал так громко, что внутри нее, казалось, затряслось сознание.

«Я смогу! Смогу!» — мысли начали затуманиваться и покрываться темной дымкой, сознание ускользало, превращаясь в один громкий стук сердца.