– Для меня просто невыносима была мысль, что он меня бросит. Я должна была предъявить ему дитя. И вот я отправилась на вокзал Ватерлоо и села на первый же поданный под посадку поезд к югу. Я была совершенно не в себе, я вообще не представляла куда еду, – мне необходимо было найти какую-нибудь больницу с родильным домом.

Джуд вспомнила, как кто-то даже встал в поезде, чтобы уступить ей место, и она, с улыбкой бормоча благодарности, с многоопытным видом уселась.

– Вышла я в Бейзингстоке, – сказала она.

– Вам уже когда-то доводилось там бывать? – спросил инспектор Синклэйр.

– Нет, мне пришлось спрашивать у людей дорогу к роддому.

Джуд сделала глубокий вдох и мысленно вновь ступила в двери родильного корпуса.

Она зашла в лифт, избегая встречаться глазами с набившимися туда людьми. У них были букеты цветов, подарки в нарядной бумаге с младенцами и аистами. Кто-то держал за руку уже двухлетних малышей. Все они радовались и смеялись. На нее, похоже, никто не обратил внимания.

Она сообразила, что явилась не в то время. Ей необходимо было прийти туда в самом конце дня, а не в начале часов посещения. Сейчас вокруг было слишком много свидетелей. А потому Джуд вышла из больницы и отправилась в ближайший парк, где посидела где-то час, пока слабенькое весеннее солнце не скрылось за домами и она не начала мерзнуть.

Она снова вернулась в больницу и вошла в лифт – теперь уже в полном одиночестве. Двери сперва открылись на этаже послеродового отделения. Там она увидела все тех же людей – цветы и поздравления уже были переданы, и посетители явно собирались на выход. Джуд, кстати, тоже на улице купила себе цветы и теперь прижимала букетик к животу.

Когда двери лифта открылись вновь, она на какую-то секунду оказалась совсем одна. Потом Джуд увидела, как через полкоридора от нее из палаты вышла женщина. В руках у нее было полотенце и мыльные принадлежности. Она направилась в противоположную сторону от Джуд, совершенно ее не заметив.

Джуд чуточку постояла, делая вид, будто ищет что-то у себя в хозяйственной сумке. Вдруг та женщина спохватится, что забыла что-нибудь взять, – тогда она может и вернуться. Но этого не произошло. Женщина зашла в душевую в конце коридора и закрыла за собой дверь. На какой-то миг Джуд словно приросла к месту, охваченная страхом перед тем, что собирается сделать, но тут она услышала, как в палате, откуда вышла женщина, заплакало дитя.

«У меня все получится», – мысленно сказала она себе и, как во сне, скользнула в дверь палаты.

На совесть спеленутый младенец тихонько посапывал у себя в колыбельке. Джуд быстро прошла к нему, взяла в руки, точно готовый сверток, сунула в хозяйственную сумку и так же быстро вышла. На этот раз она воспользовалась лестницей. Никто же обычно по лестнице не ходит.

По пути домой какая-то женщина в поезде спросила у нее:

– И когда у вас?

– Теперь уж совсем скоро, – ответила ей Джуд и, поднявшись, отошла поближе к дверям, где было более шумно и никто бы не услышал, если бы младенец закричал. Однако тот всю дорогу издавал лишь какие-то еле слышные звуки.

Вернувшись домой, Джуд его осторожно развернула, точно подарок, и какое-то время просто сидела рядом, впервые разглядывая свое спящее дитя. Это оказалась девочка.

– Ну, здравствуй, Эмма, – тихо сказала она.