А вот рисунок пера Штиглиц рассматривал долго. Если подшипник и керосиновая лампа всё-таки, какая ни есть, но физика – теория трения качения, теория горения, то простое перо для письма понятно для любого, кто умеет писать.
Штиглиц уехал вчера. Через пару часов после его отъезда полил дождь. Хороший такой летний дождь с грозой. Захватил его, видимо, в дороге. Вряд ли он успел до Карачева доехать – двадцать пять вёрст всё-таки. Наверное в Вельяминово был в это время.
И льёт до сих пор.
Утро уже не раннее, а в комнате пасмурно, как и на улице…
На какой улице? Нет здесь никаких улиц.
Вставать не хочется.
Я отдал Штиглицу рисунки пера, подшипника и керосиновой лампы. Хотел ещё и чертёж велосипеда, но передумал – он и так на меня смотрит как на какую-то диковинку, хотя я всё время старался подчеркнуть, что все эти прожекты не мои изобретения, а плоды когда-то где-то чего-то прочитанного. Только не помню где и когда.
И ещё очень старался следить за словами. Перлы типа «не парся», «забей», «твою танковую дивизию» были бы странны. Особенно про «танковую дивизию». Я тут, было дело, сорвался на уроке со своими пацанами и выдал про танковую дивизию, потом пришлось объяснять, что имел в виду «танькину дивизию» – ну присказка у меня такая. Теперь в деревне новое ругательство, сам слышал – мужик погоняет лошадёнку и орёт: «Но, пошла, твою танькину дивизию».
Сможет ли Штиглиц претворить мои прожекты в материальное воплощение?.. Поживём – увидим. Особенных преференций я не жду. Этот хай-тек через пятьдесят-сто лет и так войдёт в обыденную жизнь, хотя сделать все эти вещи и сейчас не так сложно. Меня от оптимизма удерживает только то, что и картофель уже в мире известен, и в Россию уже давно завезён, а у меня в имении никто о нём не знает, даже Карл Иванович. Нда, каждому овощу – свой срок.
А вот насчёт долгосрочной ссуды надо подумать.
Проблема в том, что ехать надо в Петербург. Нет, можно и в Москву, но в Питере есть Дашкова, и на её протекцию можно надеяться. В Москве я просто мелкопоместный дворянин, а в Питере – я крестник директора академии…
А ты не преувеличиваешь возможности Екатерины Романовны?
Нет, не преувеличиваю – я их просто не знаю, но в любом случае, авторитет княгини выше, чем поручика, даже если это сам поручик Ржевский.
Надо вставать. Дождь, вроде бы, кончается. По крайней мере, капли под окном стали реже стучать.
Ладно, ещё минутку.
Вчера вечером, уже когда шёл дождь, опять занимался со своими пацанами. Три дня пребывания у меня Штиглица были для них выходными.
На каникулы я их не отпускал. Нет, я понимаю, что лето год кормит, что им в семьях помогать надо, тем более, что семьи их состоят в основном из бабок, в лучшем случае с дедами. Но два часа вечером погоды не сделают. Кроме того, я их кормлю. Весной, пока не начались работы, мы занимались до обеда два-три часа, пока я не уставал (или пока мне не надоедало), потом они у меня обедали – кухарка моя Матрёна (по-деревенски – Мотря) накрывала для них там же, где и занимались – в людской. Теперь, летом мы занимаемся под вечер, а потом они у меня, или вернее, у Мотри, ужинают (Мотря говорит – вечерят).
Учу я их без какой-либо системы, потому как сам никаких систем не знаю. Просто учу грамоте, счёту и всему на что есть у меня в этот момент настроение.
– Вот что я вам расскажу, соколики мои. Далеко, далеко на востоке есть такая страна – Китай. Очень древняя страна, её история насчитывает четыре тысячи лет. Так вот, жил в этой стране великий стратег Сунь Бинь. Нечего смеяться, наши имена для них тоже смешно звучат. Этот Сунь Бинь придумал такую штуку – стратагему, по-нашему будет военная хитрость. Эта стратагема звучит так: «Если становится очевидно, что выбранный курс ведёт к поражению, следует отступить и перегруппироваться. Когда проигрываешь, остается только три варианта выбора: сдаться, добиться компромисса или сбежать. Первое – это полное поражение, второе – поражение наполовину, и только бегство поражением не является. До тех пор, пока ты не разбит, у тебя ещё остается шанс…». – По глазам вижу – ничего не понимают. – Пожалуй, я немного о нём расскажу. Сунь Бинь был советником одного военачальника, по-нашему скажем, воеводы. Этот воевода часто любил биться об заклад с… князем, чьи лошади лучше и регулярно проигрывал. Однажды за ним последовал Сунь Бинь. Он знал, что лошади его воеводы уступают лошадям князя. Но и лошади воеводы, и лошади князя делились на три категории: хорошие, средние и плохие. Когда вновь начались скачки с тремя последовательными заездами на трех лошадях различных разрядов, Сунь Бинь посоветовал воеводе, чтобы тот сначала выставил плохую лошадь против хорошей лошади князя, хорошую лошадь против средней княжеской лошади и, наконец, среднюю лошадь против плохой княжеской лошади. Воевода последовал этому совету и в результате один лишь раз потерпел поражение – его слабая лошадь проиграла хорошей княжеской; однако он два раза выиграл, поскольку хорошая лошадь победила среднюю княжескую, а его средняя лошадь пришла впереди плохой княжеской. Победив в двух заездах из трех, воевода выиграл в бегах и получил хороший куш.
– Хитрый дядька. – Вставил свой пятак Егор.