— Я тебя хорошо понял. Ты гонишь меня из дому, когда после смерти матери прошло всего несколько дней. И это ты называешь любовью?! Если это и есть любовь, то я никогда никого не полюблю. Я ни за что и никогда не стану зависеть от женщины. Ты дал мне хороший урок. Отныне ни одной из них не удастся завладеть моим сердцем.
Лайэм с болью и мукой смотрел на своего разгневанного сына.
— Кедедрин, у тебя такие же зеленые глаза, как у Сары, такие же прекрасные, как зеленые холмы нашего Эбердура, — прошептал он. — Пусть моя боль не сделает тебя несчастным. Никогда не стыдись любви, сынок.
— Отец, ты хочешь сделать из меня воина, но настоящий воин не должен быть во власти любовного чувства. — Лицо Кедедрина помрачнело. Он отвернулся от отца. — Я послушаюсь тебя, папа, и пойду к Маккеферти, но никому не дам себя в обиду. Никто не посмеет меня оскорблять. Но знай, я больше никогда не вернусь в Эбердур, пока твое тело не будет предано земле, пока на твоей могиле не поставят надгробного камня.
Старик шагнул к сыну.
— Не говори так, сынок, — сказал Лайэм, ударив себя по груди. — Я не гоню тебя. Я только хочу спасти тебя.
Кедедрин насмешливо повел бровью. Лицо его было холодным и непроницаемым.
— Прощай, отец.
Лайэм побледнел.
— Сынок, не оставляй меня так… — взмолился он, протягивая к сыну руки.
Но Кедедрин был непоколебим. Вскочив на коня, он в последний раз взглянул на слабеющего отца.
— Ты единственный, кто хочет от меня избавиться. Зачем ты только не ушел вместе с матерью в царство тьмы? Впрочем, ты уже мертв — душой!
Отпустив поводья, он поскакал галопом, все дальше удаляясь от отца.
Лайэм шагнул вперед, вытянув руку, словно пытаясь удержать сына.
— Сынок! — взвыл старик. — Вернись! Подожди!
В этот момент из темноты вдруг показалась фигура в красном плаще.
— Кто здесь? — прошептал Лайэм. — А… это ты? И долго ты здесь стоишь? Что тебе от меня надо?
Человек поднял клинок, оставленный стариком под деревом.
— Возмездия! Я хочу покарать тебя твоим же оружием! — злобно прошипел незнакомец.
У Лайэма перехватило дыхание.